Так случилось и со мной. А лабиринт, что казалось бы горел... он стал таким огромным и высоким, что даже поднимая взор к небу я видел лишь слабый огонёк. Из-за всей нашей магии лабиринт лишь слегка тлел, хоть и тления процента его поверхности хватало, чтобы затянуть всё смогом.
А где-то в сердце своих владений всё также сидел Король Демонов, хоть и слегка сгорбился, подался вперёд, нахмурился. В руках он держал шкатулку и думал обо всём, что случилось. В это же время его три прислужницы вовсю развлекались с прибывшими врагами, забирая их души без особого труда. Однако всё это было лишь массовкой, которая не играла никакой роли и... и совсем скоро погибнет.
– Как же давно это было... – пребывая в своём прошлом говорил Король Демонов, после чего открыл шкатулку и посмотрел на собственное прошлое.
Хитрая и наглая Слаанеш, она решила пропустить Видара через всё то, через что пропустила когда-то и Рыцаря. Она хотела забрать у всех других игрушку снова. Очень нагло и дерзко, крайне самонадеянно и глупо. Несмотря на все договорённости и случившееся с Белакором... она всё равно ничего не понимала и оставалась жадной настолько, что становилась ещё и крайне... тупой.
Впрочем, может тупые все остальные? В конце концов Тёмный Князь делал то, что хотел и никто не мог с ним поспорить. А значит он в своём праве. Как и Видар станет следующим... правда если это всё же случится, то Король Демонов убьёт его сразу, как он поднимется по ступеням. Если же не случится... тогда предсказывать что-то будет тяжело.
Ведь с одной стороны Король Демонов был куда сильнее, а с другой... может он ошибался? И если Видар сделает то, чего не смог он, то... получается шансы у него и могут быть? В любом случае пора было сделать то, ради чего Король Демонов и украл шкатулку.
– Да сгорит всё в чёрном пламени небытия... – произнёс он, поднимая светящийся пурпуром сгусток чистой энергии, которая являлась даром Слаанеш.
А затем сжал его со всей своей силой, взорвав в руке и распространив всю энергию по всем своим землям. Сам он в очередной раз прошёл один и тот же путь. Всё случившееся вновь легло на него невиданным грузом, заставляя кричать и вопить от мук. Собственное прошлое было главным оружием против Короля Демонов, а теперь оно же делало его озлобленным и безумным.
Вслед за этим же изменялись и его прислужницы, напитываясь ещё большей силой. До этого Король Демонов не прибегал к их полной силе. Ведь каждый раз когда он это делал, то испытывал невероятный стыд и унижение. Это было напоминанием о его никчёмности, о его поражении, о том что он раб Слаанеш, который без этой силы ничего из себя более не представляет.
Но и проиграть во второй раз он не хотел, ведь был надменен и горделив, а ещё считал что других вариантов более не было. И потому на всем доменом нависла гигантская тень. Сама Слаанеш пришла, чтобы посмотреть на случившееся. Её огромная воля и сила отодвинула любознательного Тзинча, а меч нанёс опасный удар Кхорну. Через весь Имматериум был брошен взгляд и на Нургла.
Она очень не хотела, чтобы кто-то влез в её дела. И на своей территории она могла позволить себе подобную дерзость, бросая вызов сразу трём другим Богам.
– Око за око, Видар, – прошипели змеи из стен лабиринта. – Тёмный Князь помнит всё, не прощает ничего и всегда наслаждается местью.
И лабиринт сомкнулся, сдавив меня и поглотив. Ведь Слаанеш действительно всё помнила, каждую мою дерзость и каждую причинённою обиду. Она была самой мелочной и потому её проверка будет не только самой сложной, но и самой предвзятой. Ведь в целом...
В целом она была готова даже убить меня, несмотря на все перспективы создания удобного инструмента для Хаоса.
Глава 417
Во мрак были ввергнуты души и вот уже я шёл по пустоши, сам не понимая как тут очутился. Ветер поднимал песок, норовя разорвать глаза и кожу, прикрываясь своей мантией и продолжая сжимать в руке меч, я продолжал идти понимая что у любой магии есть предел. Как и остановить меня Король Демонов не сможет.
Ураганы же становились сильнее и вот уже начал меркнуть мой плащ, что подарил мне сам Тзинч. Сияние ослабевало, образовывались дюны и постепенно пустошь стала пустыней с золотыми песками. Безжизненной и пугающей, среди барханов которой начала разноситься уже знакомая музыка.