А затем продолжение моей атаки столкнулось снова с Королём Демонов, что ушёл в глухую оборону. В блок его пришёлся мой удар, после чего мы разрушили и обломок, полетев в бездну.
– БЕЗУМЕЦ!!! ТЫ УБЬЁШЬ И СЕБЯ!!! – закричал в истеричном смехе тот, кого Король прозвал в насмешку Принц.
Тела наши загорелись, пламя обжигало и терзало души, стирая память и черты характера. Но вскоре мы и вовсе оказались в месте, где огонь в принципе гореть не мог. Лишь кромешная тьма вокруг... мы летели в кромешной темноте, а все наши таланты, что позволяли спокойно бродить по многомерному и меняющемуся варпу сошли на нет... мы не чувствовали уже ничего, кроме самих себя и тишины.
Летели всё ниже и ниже, распадаясь и рассыпаясь. Мой меч пронзил его сердце, а его когтистые руки сомкнулись на моём. Но моё клинок пронзил и уничтожил его душу, а его когти... они лишь поцарапали обсидиановые осколки, вокруг которых сердце восстановилось вновь. Бог не хотел, чтобы я умирал. Его рука буквально схватила меня за плечо, пытаясь вытащить.
Но в тот же момент я крутанулся волчком, отрубая его руку и расщепляя душу Короля Демонов, прерывая его мучения и страдания, не давая им стать вечными. После чего тот буквально взорвался, откинув меня. Опалённый и вымотанный, до ужаса злобный, я приземлился в неизвестном мне месте, что уже покрыл пепел. На меня смотрел тот, чей дар стал ключевым в победе над четвёртым.
Малал ничего не сказал, ничего не попросил, просто настороженно изучал меня, скалясь всеми рядами своих зубов. После чего я отвернулся от него и направился прочь из варпа. У меня не было времени на то, чтобы выслушивать нотации о своих долгах. Куам страдал и мучался, Вашторр до сих пор не покинул моей системы и упивающиеся своей силой примархи желали растерзать мои миры.
– Мой чемпион, бич божественных пешек, – в спину мне проронил Малал, после чего весь варп услышал его хохот и стенания рыдающей Слаанеш, чей прекрасный лик обзавёлся жутким шрамом.
А варп ответил ему могильной тишиной, ведь каждый в нём затаился, лишь бы первым не навлечь на себя злобу вернувшегося Бога-Отступника.
Глава 425
Гигантским варп-разломом я объял свою систему, начиная сжимать кольцо штормов вокруг планет. Мальсторм был рядом, Великий Разлом тоже, как и моя личная сила возросла до невиданных высот. И теперь я без сомнений мог сказать, что готов потягаться и с примархом. Только одно меня бы удручало в такой схватке – отсутствие собственного легиона, который несомненно является исключительным стратегическим ресурсом.
Тем не менее едва я начал проявлять в реальности свою волю, как подсуетился Фрэнсис, трусливый осколок, что сбежал первым, но теперь стремился искупить вину. Он мобилизовал резервный флот, на флагмане которого я и сделал шаг в физический мир.
Одно мгновение и тут же весь мостик упал на колено. Моя аура стала настолько сильной, что давила на сознания простых смертных и могла их даже ранить. Во многом это было не из чистой силы, как например у Императора, а скорее из нехватки опыта по её контролю. Проще говоря я ещё не научился достаточно хорошо сдерживаться сам и сдерживать свои новоприобретённые дары.
Новость не новая, однако из-за пятого дара от Бога-Отступника, ненависть во мне и злоба становились слишком сильными. Как и жажда мести после убийства Короля Демонов... нет, она не убавилась. Ведь он был лишь следствием проблемы, одним из многих. И нанависть эта жгла изнутри меня, умоляла спустить её с поводка, хотела чтобы я сорвался на своих же подчинённых.
А душа моя чернела и гнила, подвергаясь ещё и разложению от других даров. Я сам видел как превращаюсь в монстра, медленно, но уверенно. Тем не менее от это силы я отказываться не планировал, ведь пока вторженцы не изгнаны из системы – я буду рвать и убивать их полчища, сжигать армады и потрошить командиров. Потому что в круговерти бесконечной войны важна лишь сила, которая определит кто выживет и будет прав, а кто умрёт.
– Лев Эль Джонсон уже ведёт осаду Вирмуда. Битвы ожесточённые и безумные, в них же участвуют ныне и Падшие во главе с Лютером, – доложил Фрэнсис, смотря только в пол.
Как он лепетал, как хотел выслужиться, но настроение моё мягко было говоря не очень. А если быть точнее... я находился в бешенстве, которое не контролировал. Стремясь сохранить хоть что-то светлое в своей душе, я лишился самого важного. Птичка была не просто забавным и умным демоном, она была чистой надеждой и любопытством рождённом из невежества и наивности людской. И хоть это считалось ныне за слабость...