Тяжела была боль и обида в душах Падших. Так много времени их гнали, словно дикое зверьё. Вернувшейся Лев даровал прощение? Но тем, кто пошёл за Лютером, это прощение было не нужно. Они не чувствовали вины, ведь к всему этому их сподвигла жгучая ненависть от собственных братьев. Тех, кто слушать не желал ничего и без устали повторял... раскайся... раскайся... раскайся...
Но они пошли за Лютером, таким же как они. Тем, кто был виновен куда больше, но который был им куда ближе. И вот стоя здесь... Падшие, что не запятнали себя вовсе и не нуждались в прощении Льва... Падшие, что может и нуждались, но никогда его не получат из-за порчи Хаоса... Все они с грохотом ударили себя в грудь, прогремев сталью и громким кличем:
– Веди нас в бой, Лютер!
И в этот момент Лютер впервые за долгое время возгордился вновь. Воспрянул духом и словно бы стал тем, кем когда-то покинул Калибан, отправившись к новым звёздам. Величественный, тот кто предал, но нашёл в себе силы победить Хаос, когда тот уже казался непобедим. И хоть покалечена была душа, но переживший подобное уже не мог быть простым человеком.
И хоть никогда не смогут понять другие Тёмные Ангелы почему эти Падшие видели в Лютере героя и равнялись на него, выбрав себе такой идеал вместо Льва, собственного примарха, но тем не менее все в тот день увидели как Лютер ринулся прямо в озеро, увлекая за собой остатки.
Завязался бой, в котором никто из них не выживет. Обращаясь в левиафанов тени десятиметровыми волнами хлынули на них. Но никто из них не пал на дно, идя по поверхности озера. И глядя за этим Лев сурово сжал губы, издав хрип, что был подобен рычанию. Учившие повадки своего примарха космодесантники поняли приказ.
Рота терминаторов выстроилась, на себе они несли сверхтяжёлые болтеры, что создавались ещё во времена Великого Крестового Похода и передавались от лучшего к лучшему. Даже не все те, кто помог быть удостоен чести носить терминаторский доспех, получал право владеть подобным оружием. Ведь каждый болт был по сути своей маленькой атомной бомбой.
Загрохотала смерть, вспышки озарили светом атомного пламени забрала шлемов. Это были последние боеприпасы, а большинство Тёмных Ангелов уже перешло на исключительно оружие ближнего боя. И пока Падшие вместе с Лютером создавали плацдарм, привлекая к себе внимание теней. Эти боеприпасы израсходовались с максимальной эффективностью.
Не дожидаясь конца обстрела, Лев и сам рванул в бой. Но было уже поздно. Едва он достиг тел Падших, как пал последний из них. Шествуя прямо по их телам, Тёмные Ангелы продолжали расширять брешь.
– БРАТ МОЙ, ОЧНИСЬ!!! – взревел Лев, призывая Робаута вернуться в реальность и покинуть плен тысяч зеркал.
Робаут лишь слегка двинул рукой. Вызов был слишком силён и захлёбываться начала атака. И вдруг Щит Императора стал слишком тяжёл. Он упал, заставив самого Льва припасть на колено. Тени тут же начали обволакивать его руку, утягивая её вглубь озера. Сыновья пытались что-то сделать, но слишком плотной стала концентрация теней.
– ОТЕЦ!!! – на том холме, где ранее стоял Лев, встал Сайфер, приводя последний резерв из Апостолов Калибана.
На всех парах он рванул вперёд, собираясь сделать то, что обязан был. Лев же зарычал в безумстве. Он уже отказал однажды и разве что-то поменялось? Он не собирался брать свой Меч, что был осквернён им самим. Братской кровью и Хаосом, то оружие более не было нужно Льву. Так он считал, отказавшись от своей силы, безумной львиной ярости и гордыни.
Верность стала его новым оружием и щит лёг во вторую руку.
– Верность кому? – тем временем вторая тень, такая же что стояла перед Робаутом, встала рядом со Львом. – Король должен быть всегда...
Вся жизнь в этот миг вновь пролетела пред глазами Льва. Та битва с Лютером... кровь... безумие... бойня... Он был силён как-никогда и злее самого Кхорна, но было ли то правильным? Глубокое отвращение испытывал Лев к себе за сотворённое. Покаяние он искал всё то время, что находился в добровольном изгнании. Так почему Щит столь тяжёл? Неужели он... не такой?
Рука начала выкручиваться. Лев стиснул зубы, борясь с тенями под лязг деформирующейся брони. Одним за другим его сыновья погибали. Лютер принёс себя в жертву. Робаут скоро станет их рабом...
– Кому ты хранишь верность, Лев? – повторила тень, что была велика и смотрела на Льва, заставив того поднять свой взор.
И в тени Лев узнал самого себя. Его бескрайняя гордыня, все его грехи, они собрались здесь и отравили Калибан сильнее всего. Ни один из тех грешников, что питал его, ни один из безумцев, что убивал своих братьев в тот роковой день – никто не мог сравниться в нанесённом вреде со Львом. В этом была правда.