– Оставь сожаления, Алор. Они здесь никому не нужны, – рыкнул Закеиль, пробиваясь уже до Алора, который среди этих мертвецов до сих пор видел лица товарищей. – Иначе станешь одним из них, а на это у тебя нет права.
Во тьме засияла крона силового меча, голубой свет испугал мёртвых, но ненадолго и с ещё большим остервенением они хлынули в атаку. Казалось им не было числа и хоть по отдельности они были слабы, как израненные души, что вот-вот и сами помрут, но... их было настолько много, что не счесть. Даже те кто умирал сейчас в коронной системе оказывались здесь. Все те, кто стал солдатом не по своей воли, пусть даже порой этого и не понимал до самого конца.
– И где мой меч?! – взревел я, после чего хрустальная броня взорвалась и осколки разорвали тела ближайших мертвецов.
На мгновение я очистил зону, после чего сплюнул. Чёрт с ним с мечом, разберусь и без него. В потоке вихря родились новые крылья, позволяя мне взмыть к небу. Врагов было так много... каждый из них был бедолагой, покалеченной судьбой. Мне было их жаль, по-настоящему, но спасти каждого и что-то изменить? Нет, это было уже невозможно.
А их присутствие мешало живым. Впрочем, я был им и благодарен, ведь случившееся отрезвило меня. Заставило вспомнить то, чего забывать не стоило. Просто... с такой высоты так легко забыть какого это быть... как они... Это ценный урок.
– Я его не забуду. Но и становиться одним из вас из жалости не стану, – произнёс я, создавая одну сотню игл за другой. – Иначе обесценю всё, что случилось ещё сильнее.
После чего дождь из хрустальных игл обрушился на это место. Подкошенными они падали и погибали, а я продолжал усиливать заклинание, уничтожая всех и не давая своей душе создать лишние эмоции. Тишина была внутри меня, никакой жалости, никакой боли, никакого страдания... только смирение и принятие. И вот новые мертвецы стали появляться реже.
Я больше не питал их своей силой. Сам же Юртен не мог оказать сопротивления сразу и мне, и ещё двум отголоскам. Да, на нём паразитировала Лисса, но в корне это ничего не меняло. После чего я опустился рядом с Юртеном, что до сих пор держался за голову, но сорвать с себя противогаз не пытался.
– Прости... со всей своей силой я даже не попытался что-то изменить в тебе... мне просто было так удобнее... – признался я, лёгким и безболезненным движением снимая с Юртена противогаз.
– Мы победили? – спросил юнец, для которого совершеннолетие означало отправку на войну, где он умрёт в первом бою вместе с половиной своего взвода.
– Да, победили. Можешь отдохнуть, – кивнул я, используя все свои навыки, чтобы умиротворить его душу. – Древо сейчас цветёт, наверное там красиво. Жаль я этот момент пропущу, но ты же перескажешь мне потом, когда я вернусь?
– Конечно, это не трудно. Совсем нетрудно, – сразу согласился Юртен, ещё не понимая что случилось и произошло, после чего растворился.
***
Лисса сидела с флейтой, тихо играя весьма простую и несколько пасторальную мелодию. Такую музыку можно было услышать где-нибудь в деревне, от ребёнка, которой ещё только постигает азы мелодичности. Только даже самая спокойная мелодия ныне звучала у Лиссы как симфония отчаяния, предвестника всадников апокалипсиса, являя собой аллегорию ужаса, который нельзя пережить, но можно представить.
Как и слёзы текли у Лиссы почти постоянно, за исключением моментов, когда она касалась своего Принца, которого все знали уже как Короля. Хотя по факту он никогда не был благородным по титулу, хоть и был воплощением этой благородности по факту.
Как так получилось, что Лисса стала идеальным инструментом для создания Слаанеш оружия против Тзинча? Она просто подходила под дары Нургла, что Слаанеш выменяла и после обратила их себе на пользу. Почему у Лиссы сила была такой огромной? Всё тоже просто... ведь когда-то эта девушка была самой счастливой из всех.
У неё было всё о чём можно было мечтать, юная принцесса в королевской семье. Её любил отец, у неё были храбрые и добрые братья, сестрички не чаяли в ней души, как и матушка была примером для подражания в самом лучшем из пониманий. Для всех жизнь Лиссы казалась бы раем, одним случаем на триллион судеб.
И сама Лисса находилась на вершине этого счастья, в самой высокой точке, от которой до дна получится самое большое расстояние, называемое контрастом и дающее безграничную почву для гнили Нургла.
– Теки ручеек... теки по горам и по долам... – напевала ломающимся голосом Лисса, пока прямо перед ней проносилось прошлое.
Как братья начали убивать друг друга, а их кровь текла по улицам дворца. Как в безумие пал отец, как мать прогнала её избранника, ведь она дворянка и должна, должна, должна... весь мир рушился для неё на самое дно. Отнималось всё то, что приносило пользу и в какой-то момент от очередной бомбардировки в пламени были выжжены лёгкие, а руки оторваны.