Кого-то наличие выбора учило наоборот смирению и контролю, а кто-то пытался взлететь так высоко, как не взлетал никогда и никто, после чего сгорал падая во тьму, не добившись ничего. Но это была его попытка, его право, его желание. И если он хотел поступить именно так, не желая долгой жизни и работы на мануфактории – его право. Единственной задачей наставников в таком случае становилось объяснение последствий, но не попытка отговорить его. Или её.
– Удивительно, – произнёс я, спорхнув вниз и приземлившись невероятно плавно и незаметно, прямо за спиной наставника.
Ученица тем временем продолжала стоять, но огонь не проходил мимо неё, обходя волной незримую черту. Приглядевшись я увидел как сама её душа начала двигаться, создавая завихрения и те самым один поток энергии увлекал другой. Настолько же насколько она была слаба потенциалом, настолько же она была сильна мастерством.
К такому уровню я пришёл лишь спустя двадцать лет практики, а она... она всё усвоила в двадцать раз быстрее, при том что даже не прошла через всё то, через что прошёл я.
– К такому уровня контроля должен стремиться каждый, – добавил я, пока всё вокруг стремительно менялось.
Лицо ученицы объяло удивление, затем столь же сильное смущение заставило её впасть в ступор. Наставник тоже замер, глядя на меня и потеряв дар речи. Ученик, прокашлялся, из-за Слова Огня он обжёг себе гортань, не сильно, ведь огонь достигал пика силы вне его тела и направлялся в другую сторону, но всё же такой способ придачи энергии формы был не самым приятным.
Также отвлеклись от своих дел и все другие ученики, те кто смотрел или прямо сейчас находился на своих рабочих местах. Кто-то откладывал колбы, другие роняли из рук книги, третьи стремительно бежали к ограждениям на следующих уровнях, чтобы посмотреть на явившегося Многоликого Короля. Они начинали видеть во мне Бога? Забавно, а ведь я старался сделать всё, чтобы этого не допустить.
Каждый раз я объяснял наставникам, что я не Бог. Но толку от этого? Я же буквально теперь живу сразу в нескольких телах, одновременно решаю государственные вопросы и сражаюсь с врагами на внешних границах. В дипломатии я преуспеваю больше большинства, читаю чужие души, как книги и мощью своей могу ставить на колени титанов. Моё имя повторяю в варпе демоны, мешая страх с восхищением.
Как не погляди я находился на совершенно ином уровне, а дальше... дальше всё усугубиться. И сколько бы я не говорил, что я не Бог, сколько бы сам лично не считал своим поступки "обычными", но какой в этом толк, если со стороны кажется, что я стою на недостижимой для них ступени?
– Ваше Величество, – вдруг раздался любезный голос.
Один из колдунов, появился как раз вовремя и понимал каждую деталь этой проблемы. Он слегка поклонился, исполнил формальное обращение, но улыбался спокойно и искренне, так как... можно улыбнуться тому, кого уважаешь, но не считаешь каким-то Богом, что ждёт как бы все пали ниц.
То был Нострадамус, настоящего имени которого было принято не вспоминать по его желанию. Он когда-то был учеником, как и все, однако когда мы начали плотнее сотрудничать с Ариманом и его последователями, то именно этот юноша смог стать его учеником. Во многом из-за моей просьбы Ариман согласился на это предложение, однако не стоит думать, что случайно из всех был выбран именно он.
Как и учил его Ариман не каким-то разрушительным заклинаниям. Нет, он давал ему знания и мудрость, которая была куда могущественнее. Тому в чём сам Ариман преуспел, доведя до совершенства и став синонимом одной из дисциплин своего легиона. По пути Корвидов пошёл Ворон, лидером культа которого был когда-то Ариман.
Культом, которые направляли все свои возможности, начиная от психического потенциала до просто мозговой деятельности на нахождение причино-следственных связей. Невероятно тонкая дисциплина. И этот знак ворона всегда можно было увидеть на величайших стратегах и генералов легиона.
– Как успехи во внешней политике? – спокойно и без стеснений, спросил Нострадамус, словно бы я никакого не Бог, а так... принц явившийся к своему богемному двору.
Это всё изрядно упростило, уровень простоты вырос, начав сдавливать ту ауру иллюзорной божественности. И понимая задумку Нострадамуса, я поддержал диалог. Нашу светскую беседу мог слышать каждый. Ничего сверхсекретного я, разумеется, не говорил. Однако такой подход очень хорошо сказался на окружении. Продолжая его задумку я даже некоторое время побыл среди других учеников, поинтересовался их успехами.