— Ты меня сейчас ребёнком вскользь назвал?
— Нет, просто поражаюсь твоей… м-м-м… чувствительности?
— Я же и ударить могу.
— Не сердись, возьми мой десерт, если хочешь, — примирительно предложил я и подвинул тарелку с кусочком пирога в сторону Геральдии.
— Думаешь меня можно купить едой? — прищурившись спросила Геральдия. — Ты, чёрт подери, прав.
И казалось бы ничто не могло нарушить столь мирной и спокойной картины. Жизнь шла своим чередом, однако худшее, что можно было сделать в мраке далёкого будущего — расслабиться. Ведь Архивраг только этого и ждал. И вот головные поли экипажа сменились криками и стенаниями, что заполнили все палубы.
— Поля Геллера, — в ужасе прошептала Геральдия и вскочила после чего из её рта вырвался невероятной боли вопль, заставив летописца схватиться за волосы и упасть на пол, продолжая выть словно раненый зверь.
Я же почувствовал как температура воздуха мгновенно упала градусов на двадцать, а Птичка спорхнувшая с Геральдии в момент падения приземлилась и посмотрела на меня полным Хаоса взгляда. После же раздался голос, в котором утонули все другие звуки:
— Месть — это блюдо, которое подают холодным. Забирая добычу у Тёмного Князя, будь готов что Тёмный Князь заберёт у тебя всё, даже душу.
Глава 48
Имматериум был силой и проклятьем человечества. Именно благодаря изучению этого опасного подпространства или параллельного мира человечество сделало рывок к покорению миров. Только лишь корабли на варповых двигателей обеспечивали связь столь далёких друг от друга миров. Однако прыжки в варпе всегда были сопряжены с рисками и простые смертные могли лишь молиться, чтобы всё прошло как надо.
Мог померкнуть свет астрономикона, мог сойти с ума навигатор, могли отказать поля Геллера или предатели могли намеренно создать брешь в защите корабля. Что произошло в этот раз я не мог точно сказать, как наверное и большая часть экипажа, однако в ту же секунду все ощутили масштаб проблема.
Голоса из потустороннего мира взывали к слабым человеческим душам. Одним за другим возникали ведения и кровью начали сочиться стальные стены. Одним за другим сервиторы подвергались психозу и начали убивать людей, а сами члены экипажа в безумных воплях сдирали ногтями кожу со своих искажённых жуткими гримасами лиц. Во всей этой вакханалии только самые стойкие могли сохранить самообладание и на удивление для самого себя им оказался даже я.
Видимо накопленный опыт всё же закалил меня и изменил. Сначала я научился убивать людей ради спасения собственной жизни, которую так ценил Лекс. В шкуре Мордреда я хлебнул сполна дворянского долга и узнал, что означает слово "ответственность". Ради своих целей я закрывал глаза на совесть, готов был убить даже невинных, если цель того оправдывала.
И теперь, медленно вставая из-за стола, пока в агонии содрогалась Геральдия, я смотрел в лицо десятков призраков, что шептали и взывали… взывали к мести, к справедливости, к милосердию? Я не знал чего они хотят, ведь хор их голосов был призван свести меня с ума.
Один за другим выстраивались образы. На задворках разума звучал осуждающий голос Тюхе, винившего меня в своей смерти, холодные руки Кары касались моего затылка и спрашивали почему я бросил её? Солдаты, которым я обещал победу, с изуродованными огнём и осколками лицами спрашивали: не стыдно ли мне, что они мертвы, а я жив. И даже Птичка сидящая на столе очень недобро взирала на меня, налившимся алым заревом глазом.
Они хотели сломать меня, но Слаанеш следовало научиться лучше разбираться в смертных и брать пример с Тзинча. Ведь пока что всё, что пыталось сломать меня, наоборот делало меня лишь сильнее. И на это давление единственной моей реакцией стало ответное давление.
— Становитесь в ряд и я убью вас ещё раз, навеки упокоив в ветрах варпа, — прорычал я, выхватывая револьвер и в безумстве начиная палить вовсе стороны.
Одним за другим призраки исчезали, ведь не были реальны или не успели воплотиться в реальность из-за нестабильности варповых потоков. Мой револьвер изрыгал осколки и пламя, а протезированная рука мгновенно заряжала барабан. Но призраки всё подступали, их становилось всё больше и среди них я уже видел не только знакомых по жизни Мордреда, но и тех, кого встречал в жизни Лекса… и того солдата в самой быстрой жизни в теле неизвестного солдата планетарной обороны… но лютая жесть началась, когда начали появляться образы и самой первой жизни.