С Кхейном я лично знаком не был, с Кхорном тоже как-то не общался, но это не помешало мне принять решение по вынесению приговора чернокнижнику. И приговором тем была смерть.
Активировав призрачную походку я буквально совершал скачки в пространстве, стремительно сокращая дистанцию. Попутно я также прореживал на своём пути врагов, из-за чего моё приближение не осталось незамеченным. Десятки трупов падали ниц с прострелянными головами и комментаторы обращали внимание на зрителей, как и чернокнижник видел души, что покидают тела.
Во всей своей ярости он обрушил на меня шторм из молний, что начали плавить камень и превращать серый песок в радужный хрусталь. Со звоном хрусталь тут же трескался и взрывался, но ничто не могло меня ранить. Ничто, кроме сильнейшего заклятия мага, что был космодесантником и обладал не только мастерством, но и знаниями, а также руническим капюшоном, который нужен был мне. Фактически только из-за этого я и хотел его убить, ведь психические кристаллы никогда лишними не бывают.
— СМЕРТЬ!!! — и вместе с рёвом помимо физического воздействия на окружающий мир, псайкер покинул своё тело и словно могучий дракон решил взять на таран мою душу.
Сияя психической энергией, он воплощал собой гнев самого варпа, от света такого можно было даже ослепнуть. Я же на его фоне был тусклым огоньком, который в моменте оказался внутри пасти. И схлопнулись челюсти дракона на добыче, что ловко уходила от физических атак, но так глупо и легко попалась в ментальную. Но едва только чернокнижник обрадовался очередной победе, как зубы дракона сломались.
Его мощная атака почему-то не подействовала, а вокруг тусклого огня души начали появляться трещины, сквозь которые било пламя. Одно мгновение и вся скорлупа разлетелась, после чего один из потоков варпа был грубо вырван из власти чернокнижника. А затем огонь стал взрывом, а пламя объяло уже и дракона, вынуждая чернокнижника уходить в оборону, ведь и в ярости одним за другим отголоски бросались уже ко второму потоку, чтобы взять себе всё.
Но магической дуэли не случилось, ведь я использовал всю свою силу и не собирался рисковать поединком воли с чернокнижником. Едва он отошёл от шока, как я уже был в упоре к нему. Осыпая градом выстрелов, вынуждая прикрывать визор рукой. А затем уже вход сразу пошли кинжалы, которые реально могли прорезать его броню.
Психические удары волнами расходились по реальности, молнии танцевали в пляске с огнём, а шок чернокнижника становился всё слаще. Такой уверенный и сильный, он допустил фатальную ошибку, недооценив врага. Но кто мог подумать, что за чёрной бронёй скрывается псайкер? Этого не узнали даже владельцы раба и вдруг смех раздался даже на главной трибуне.
Все смеялись над чемпионом аж архонта, а другие уже начали изучать досье раба, начиная смеяться над тем, что глупцы из Безразличия Чёрного Сердца не смогли распознать столь сильного псайкера. Не смеялся только Асдрубаэль Вект, в то время как Иликус вообще чуть удар не хватил. Но он реально смог отличиться и получить свою долю внимания от короля Комморры, правда не так, как этого хотел.
— Выпускайте Орла, — произнёс Асдрубаэль, устав ждать и желая показать место всей трибуне путём самоутверждения через своего чемпиона, что перебьёт весь Крусибаэль.
И с грохотом один из лепестков начал накреняться. Прямо туда влетела тараном платформа, из которой начали сыпаться космодесантники в белой броне. Одним за другим они вступали в бой как единое целое, а сам лепесток начали рвать уже полноценные десантные капсулы, пусть и являющиеся частью декорации. А среди всего этого хаоса уже шёл и тот, кто был взят в плен не один, а вместе со своими сыновьями.
За считанные минуты космодесантники с примархом разделались со всеми врагами. Но не было времени у апотекариев собрать геносемя павших, ведь вся арена начала накреняться, высыпая их в центр арены. Наполняло ли отчаяние сердце Джагатая, когда тот наблюдал за происходящим? Асдрубаэль ещё не мог этого сказать, но даже с такого расстояния отчётливо видел чернеющие вены и бледнеющую кожу примарха, накаченного стимуляторами до предела.
Но организм примарха всё ещё боролся с безумием, как и сердце Джагатая было полно решимости спасти своих сыновей от завуалированной казни. По глупости и недальновидности отца они попали в эту ловушку и теперь гибли словно скот ради развлечения толпы. Эти мысли ранили его куда больнее, чем вся отрава и броня, созданная безумными гемункулами.