Тогда на моём участке начался сущий кошмар. Пока демоны Кхорна по старинке напирали своей массой, делая войну максимально простой, у нас тут образовывалась аура тлена. Лоялисты не видели нас, не понимали откуда придётся следующий удар и жили в постоянном напряжении, боясь высунуться лишний раз из траншеи. Штурмовые атаки были редкими, но точными и из-за всего этого упор делался именно на деморализующий эффект, который выматывал даже гвардейцев с самыми стальными нервами.
— Владыка Видар, на наши позиции бросили полки Крига.
— Да чтоб тебя!
Ожидаемо, в конечном итоге всё пришло к тому, что против нас поставили тех, кому на наши фокусы глубоко плевать. Но даже так каждый полк Крига, который брошен против нас, означал то, что его не будет на других участках. А значит берсерки Кхорна могут где-то наступать не боясь, что на них бросится психопат увешенный плазменными гранатами. Мы же при этом тоже особо слишком активных действий вести не собирались, в результате чего брошенные против нас силы по большей части также молча сидели и несли потери.
Однако такой расклад меня не устраивал и потому был запущен очередной гениальный план. План, который был реализован во многом благодаря тому, что криговцам дали очень много снарядов, что сделало их обстрелы более интенсивными. И каждую секунду этих обстрелов мы уже копали подземные ходы к врагу, пользуясь шумом.
А когда всё было готов и к нам подогнали пять танковых рот, то в безумной атаке вперёд были брошены культисты. С криками они мчались атаку, пока криговцы уже вовсю под градом осколков выбирались из укрытий и становились на позиции, чтобы начать отражать наш штурм. Во все стороны разлеталась куски руки и ног, но культисты хоть и умирали массово, но решали главную проблему — расчищали минные поля для танков.
И когда был дан сигнал на финальную прямую поехали наши буры, вслед за которым уже выстроились легко перешедшие на мою сторону хемо-псы, сжавшие свои траншейные ружья и цепные топоры. Под их лохмотьями скрывалась трофейная броня, у них имелась и мельта, и плазма, и силовые панцири, но до тех пор пока ты не выстрелишь в хемо-пса, ты не узнаешь какая у него броня.
Очередной залп артиллерии поднял ядовитую завесу. И не дрогнули криговцы, привыкшие к сражениям в условиях и похуже, но видимость упала, что развязало руки для нашей вылазки. А как только завязались бои в траншеях, то вперёд рванули танки, перемалывая тела павших. Огромные машины легко преодолевали путь усеянный глубочайшими воронками.
Со стороны их громадные гусеницы казались неуместными, как и высота тех же Леман Руссов и других трофейных танков вводила в ступор. Это же идеальная мишень! По ней легко попасть! Но на деле НЛД всегда была скрыта перепаханным снарядами полем боя, где воронки от некоторых снарядов могли быть больше самого Леман Русса. А высота позволяла этим танкам заезжать в воронку и вести стрельбу из-за холмов и таких ям. Как и для несения тяжеленого плазменного орудия требовалась крайне мощная ходовая.
Так что вовсе не из-за чьей-то глупости танки Империума были именно такими и не из-за умственно отсталости Адептус Механикус. Просто такие танки лучше всего отвечали реалиям боёв на миллионах миров Империума, где танк обязан быть одинаково эффективным и в тундре, и в пустыне, и в джунглях, и на чернозёме агарного мира. Как и бои всегда были массовыми, а не позиционными.
И ехал Леман Русс вперёд всегда, даже когда залп делал титан, оставляя яму размером с дом, даже когда температура падал ниже минус ста, и когда требовалось взобраться на дюну Талларана. Там где любой другой танк встанет, застрянет, заглохнет из-за того, что в него льют самогон, а не чистейший прометий — Леман Русс на лоб примет куммулятивную струю под смех керамита и пластали.
Прямо в затяжной бой въехали танковые роты, пока хемо-псы вгрызались в глотки огрызающихся смертью криговцев. Подавлены были позиции и следом хлынули основные силы, занимая позиции, от которых враг только-только отвёл рыцарей и сверхтяжёлую бронетехнику, решив что у меня кишка тонка на криговцев лезть. И чтобы штурм точно удался, я лично явился на поддержку, обрушив ещё и магию на головы врагов.
Содрогнулись укрепления и амбразуры бункеров ударил ветер перемен. Ещё несколько километров фронта сдвинулись столь неожиданно, что ни враги, ни противники толком не понимали как это происходит. А я же продолжал стремительно менять свою тактику и стратегию от одной ситуации к другой. И перестраивались мои формирования куда быстрее, показывая невероятную гибкость как в нападении, так и в производстве.