Тем не менее останавливаться Иврейн не собиралась и продолжала смыкать всю свою силу вокруг лишившейся одного куска собственной души Люция. Он не мог сопротивляться, в его теле всё ещё торчали сразу три прокляты клинка, которые являются ключом к возрождению эльдарской расы. Сам Иннеад смотрел на него через глаза Инкарны, парящей над центром лабиринта и посылающей вихри нестабильной энергии, которые сразу же забирали чужие жизни.
Аватар Мёртвого Бога был так похож на Слаанеш… это бросалось в глаза всем. Настолько же прекрасный, насколько и ужасный… а ещё он был одновременно и женщиной, и мужчиной. За одно такое сравнение были убиты тысячи эльдар, убиты лично иннари, которые не могли стерпеть подобных оскорблений. Однако факт оставался фактом, по какой-то странной и возможно вовсе не случайной причине Инкарна была слишком сильно похожа на Слаанеш.
— Ты справишься, — раздался шёпот Визарха, что стоял во главе всех призраков, окутывающих разум Иврейн.
Лишённый своего тела, он теперь навеки стал лишь тенью самого себя. Тень, заключённой в камне душ. Слишком рано он ушёл, слишком большая ошибка была допущена. Не стоило доверять Смеющемуся Богу, возможно он и вовсе не желает возрождения эльдарской расы и не жаждет мести Тёмным Богам. А может… нет, предположения только мешали Иврейн, надо было отринуть всякие лишние мысли и сконцентрироваться на том, что позволит оправдать жертву Визарха.
— Иврейн, они всё ближе. Через разлом подоспел сам Фулргим, — в центр лабиринта вернулась Лелит Гесперакс, вся покрытая кровью.
От её отряда осталась едва ли треть бойцов. В жесточайшем сражении Лелит уничтожила двух лордов варбанд космодесанта Хаоса, перерезала сотни демонов и задержала врага настолько насколько могла. Но даже её возможности не были безграничны.
Напряжение росло, Люций начал сопротивляться, Слаанеш вцепилась в него невероятно сильно. Кроме того солитёры, что охраняли центр лабиринта более не казались Иврейн союзниками. Она боялась, что они сбегут в самый неудобный момент. А если сюда доберётся ещё и демонический примарх, то даже Инкарна вряд ли сможет одолеть его. Может быть если в жертву ей бы принесли пару десятков тысяч эльдарских душ… нет, это всё равно невозможно.
— От меня не убежишь, Лелит! Я принесу тебя в жертву Слаанеш! — тем временем мой голос заполнил лабиринт.
Одного за другим разлом изрыгал подготовленных хрустальных големов, полчища демонов бежали в атаку, а вслед за ними шёл я, ступая по вражьим трупам. Вокруг трещало адское пламя, обрушивались стены лабиринта и всё больше ветер перемен сгущал тучи над судьбой эльдарского вида. Тот путь что видели иннари готовился развеяться песком по ветру.
И вот сделав очередной шаг я неожиданно оказался уже в центре лабиринта, пройдя через пространственный разлом. Вся структура паутины вокруг разрушалась, из-за чего каждый остроухий который не думал о том, как бы сбежать прямо сейчас оказывался в крайне невыгодным положении. В скором времени варпа станет настолько много, что всё это место будет объято демонами.
Я же поднял взор к Инкарне. Она была скована сдерживанием варпа. В данный момент можно было наблюдать неистовое противостояние Мёртвого Бога и Принца Наслаждений. Схватка была неравной, абсолютной нечестной и аватара Иннеада спасало лишь то, что он давал бой на своей территории.
Затем я опустил взгляд уже к Иврейн, которая окутывала магией Люция. Его душа уже была фактически расколота, надо было лишь переместить эти отголоски внутрь сосудов. Однако из-за влияния варпа потоки энергии то и дело норовили разлететься. Хотя вглядываясь в образ души Иврейн я кажется стал понимать настоящую причину её промедления. Нет, ей удавалось сотворять заклинание в физическом мире, под взором самой Слаанеш. А что случилось теперь?
— Ёкнуло что-то в мёртвом сердце? — оскалившись спросил я, после чего посмотрел на пустой доспех Визарха, валяющегося под ногами Иврейн. — Видно не из стремлений к великой цели он так рьяно стремился стать твоим чемпионом и заслужить именно твоё расположение.
— Сделаешь ещё шаг и увидишь начало Поднятие Занавеса, — раздался голос арлекина, который встал между мной и Иврейн.
И я невольно остановил свой шаг. Предупреждение это было вовсе не бахвальством и не пустой угрозой. Арлекины были в процессе разыгрывания величайшей из своих пьес. А тот факт, что даже Цегорах в этот момент перестал смеяться, намекал на то, как он серьёзно относился к апофеозу своего существования. В скором времени вся галактика узрит развязку затянувшегося конфликта и величайшее представление будет либо сыграно, либо все арлекины умрут в попытке добиться успеха.