Прижавшись к двери, с ужасом смотрит на эту картину потрясенный Иржи…
Иржи приподымает с пола стюардессу, усаживает ее около стены. Генри бросается к бортинженеру. Тормошит его. Юноша неподвижен. Иржи кидается к пилотам. Тщетно пытается привести их в чувство. В глазах оператора растерянность и страх…
Глухой звук заставляет его обернуться. Это вновь бессильно опустилась на пол стюардесса…
САЛОН
Из кабины появляется Иржи. Из глаз его исчезла мальчишеская беспечность, Подымает руку, призывая к вниманию.
— Здесь есть врач?
Пассажиры, умолкнув, переглядываются.
— Срочно нужен врач! — повторяет Иржи.
— Что случилось?
— Ничего особенного! Вдруг стало плохо стюардессе. Нужна помощь. Есть на борту врач?
Слова Иржи отчетливо слышны через открытую дверь во втором отделении салона.
Пассажир, назвавшийся Дюбуа, невольно подается вперед, но, натолкнувшись на пристальный взгляд человека в плаще, тут же откидывается обратно в кресло.
— Что же вы? — спрашивает Тереза коммивояжера. — Помогите!
— Понимаете… — растерянно отвечает тот. — Я пятнадцать лет торгую лекарствами, но, разрази меня бог, если сумею отличить аппендицит от воспаления легких…
В последнем ряду поднимается женщина в сари.
— Я была медицинской сестрой…
Иржи обрадованно бросается к ней.
— Идите скорей! Девочка пусть посидит здесь. — Он наклоняется к Кристин: — Вы присмотрите за ней?
Оператор, приподняв девочку, переносит ее на свое место. На мгновение головы Иржи и Кристин оказываются рядом.
— Что-нибудь серьезное? — тихо, одними губами спрашивает женщина.
— Да… — так же тихо отвечает Иржи.
Вот сейчас между ними, кажется, установилось то интимное понимание, которого оператор тщетно добивался в течение полутора часов.
— Но неужели нет ни одного врача! — восклицает Иржи. — Ведь речь идет о жизни человека!
Сейчас Иржи стоит между двумя салонами. Его фигура отчетливо видна седому пассажиру.
Не услышав ответа, Иржи направляется к кабине, где уже скрылась женщина в сари.
— Погодите!
Седой пассажир решительно поднимается.
— Я врач!
Агент едва удерживает счастливую улыбку. Он тут же бросается вслед за пассажиром.
Иржи, пропустив в кабину врача, поворачивается к нему.
— Вы тоже врач?
Агент протягивает оператору служебное удостоверение. Иржи, усмехнувшись, возвращает его обратно.
— Здесь это не имеет силы…
Он захлопывает дверь.
КАБИНА
Здесь все по-прежнему. Мерно пощелкивают приборы. Недвижны люди. И сама едва заметно передвигается взад и вперед рукоятка штурвала…
— Что с ними? — невольно шепотом спрашивает врач.
— Не знаю… — говорит Иржи. — Кажется… спят…
— Перепились… — мрачно предполагает Генри. — Теперь мы все полетим в тартарары!
Врач и женщина в сари склоняются над стюардессой. Осторожно переворачивают девушку.
Врач проверяет пульс, прикладывает ухо к груди. Выпрямляется.
Пробует пульс бортинженера. Резко приподнимает его, трясет.
Глаза юноши по-прежнему закрыты. Врач осторожно опускает его голову. Вглядывается в лица пилотов.
— Ну?.. — не выдерживает Иржи.
— Они действительно спят… — медленно говорит врач.
САЛОН
Пассажиры взволнованы. Легкий рокот разговоров пробегает по рядам.
Дверь, ведущая в кабину, открывается. Выходит Иржи.
Все стихает.
— Есть небольшое сообщение… — Встретившись глазами с мальчиком, он старается улыбнуться. — Дело в том…
КАБИНА
По-прежнему ведут свой немой рассказ приборы. Дрожат стрелки, вспыхивают огоньки. И между бессильно опущенными руками спящего командира маленькими толчками подвигается вперед и назад штурвал самолета.
САЛОН
— …Самолетом управляет автопилот. Непосредственной опасности нет, — по-прежнему улыбаясь, заканчивает Иржи. — Врач принимает меры, чтобы разбудить летчиков. Прошу всех спокойно оставаться на местах…
Но последняя просьба оказывается излишней. Все и так застыли в креслах. В салоне мертвая тишина. Только мерно гудят моторы.
Замерла Кристин, инстинктивно прижав к себе смуглую девочку в сари.
Замер с поднятой для крестного знамения рукой миссионер.
Льется на пол содержимое фляжки солдата, и этого не замечает ее владелец…
Машинально раскрывает и закрывает книгу студентка… Судорожно вцепилась в рукав мужа молодая жена… Тереза, как автомат, продолжает красить губы, не замечая, что на ее лице уже уродливый красный шрам.