Генри продолжает яростно нажимать кнопку звонка.
— Черт побери! Можно умереть от жажды, а эта девчонка наверняка болтает с экипажем!
Флегматичный толстяк смотрит на часы.
— Видите, — говорит он соседу, — я был абсолютно прав: час давно прошел, а завтрака нет и в помине!
Он достает термос. Но филумениста волнует другое.
— Мы еще не набрали высоту?
Толстяк на секунду перестает жевать.
— Вам хочется еще выше? Мы уже второй час летим по курсу.
— Тогда почему же…
Филуменист указывает на горящую табличку «Не курить».
— Спросите у стюардессы. — Толстяк вновь принимается за еду. — Я же говорил, что этим новомодным штучкам нельзя доверять.
— Извините…
Филуменист выбирается в проход и направляется к кабине пилотов.
Деликатно стучит в закрытую дверь. Никто не отвечает. Старичок стучит еще раз. Ответа нет.
— Прошу прощения…
Осторожно открыв дверь, скрывается в кабине…
…На передней панели салона, как раз над дверью в кабину пилотов, три круглых циферблата.
Альтиметр, стрелка которого слабо колеблется возле цифры 9 тысяч метров…
Указатель скорости, показывающий около 400 километров в час…
И часы, отсчитывающие второй час полета…
Филуменист появляется в салоне через несколько мгновений. Он так бледен, что Генри невольно поднимается ему навстречу.
— Что с вами?
Филуменист слабо машет рукой в сторону кабины экипажа.
Генри опускает обессилевшего старичка в свое кресло и открывает дверь кабины…
Приборы над дверью показывают ту же высоту и скорость.
И только минутная стрелка часов продвинулась на два деления вперед.
Генри, вернувшись в салон, тщательно прикрывает за собой дверь. Он изменился. Исчезла куда-то равнодушная ленца. Генри медленно обводит глазами салон.
Миссионер… Слегка протрезвевший солдат… Спящий худой человек… Комми, любезничающий с яркой соседкой… Надутые молодожены… Иржи, болтающий с мальчишкой… Толстяк с термосом в руках… Неподвижная как изваяние женщина в сари.
Все заняты своим делом. Только студентка не спускает с Генри тревожного взгляда. Но Чармену сейчас нужна не она. Он снова оглядывает пассажиров…
— …А вам приходилось снимать фильмы с участием Евы Пристли? — спрашивает оператора мальчик.
В его глазах мелькает лукавинка, которой Иржи, увы, не замечает.
— Ева Пристли? — Иржи уже не рад, что затеял этот разговор: мальчишка оказался невероятно дотошным. — «Женщина в красном»?
— «Женщина в красном», «Смерть среди слив», «Семнадцатый перекресток», «Тайна леди Бенджамен»… — радостно затараторил мальчишка. Он, видимо, недюжинный знаток кинематографа.
— М-м… — Красивая соседка оставалась такой равнодушной, что Иржи не удержался от искушения: — Как же… Конечно… Приходилось!
Кристин обернулась и на этот раз посмотрела на молодого оператора с нескрываемым любопытством.
Плеча Иржи касается рука Генри Чармена.
— Прошу прощения… Можете уделить мне две минуты?
Оператор вскидывает глаза.
— Ничего особенного… — предупреждает вопрос Генри. — Просто необходима маленькая консультация… Нет, нет, камеру можете оставить…
Теперь к встревоженному взгляду студентки прибавился недоумевающий — Кристин и заинтересованный — мальчишки.
Генри и оператор скрываются в кабине.
Филуменист вздрагивает от звука захлопнувшейся двери.
— Вам плохо? — склоняется к нему студентка.
— Чепуха! — произносит солдат. — Старикашку просто укачало… Вот лучшее средство!
Он вытаскивает плоскую фляжку, отвинчивает колпачок.
— Ну-ка, глотни, старина…
Филуменист машинально повинуется. Делает глоток, другой.
— Еще, еще… — подбадривает солдат. — Вот так!
— Перестаньте! — отталкивает руку солдата девушка.
— П-сс, малютка!.. Сейчас он будет в полном порядке. Верно, старина?
Филуменист тяжело переводит дух.
КАБИНА
На полу недвижно лежит стюардесса. Рука девушки протянута к двери. Ей не хватило одного мгновения, чтобы добраться до выхода.
Рядом на койке бортинженер. Глаза его закрыты.
Дальше направо, соскользнув с кресла, скорчился на полу, не сняв наушников, радист.
Слева, уронив голову на столик, согнулся штурман. Впереди, запрокинув головы, неподвижны командир и второй пилот…
И, как в страшном сне, маленькими толчками сам поддается вперед и назад полумесяц штурвала…