Опять поднялась, приветом, шляпа — над крутолобой, мудрой, упорной головой. Опять дрогнула кликами площадь.
— Да здравствует!
Броневик сдвинулся. Широким просветом раздалась перед ним толпа. Заспешили прожекторы, рассекая перед броневиком путь, выхватывая острыми лучами из потеми алые знамена, рабочие кепки, яркие женские платки, солдатские бескозырки. И винтовки, винтовки, винтовки…
Гремел победным, походным маршем оркестр. Броневик плыл среди людского моря под прибоем бивший, немолчный приветственный гул.
Никита снял кепку и обтер лоб.
— Вот это… встреча!
Иван кивнул ответно и радостно.
— Это день себе на вечные веки отметь. Детям и внукам на память. Третье апреля.
Никита осклабился хитро.
— Небось… И без меня… отметят.
С. Мстиславский
Рис. С. Зелихмана
Приезд Ленина в Петроград 3 апреля 1917 г. Рис. И. Гринштейна.
ЗА СТАЛИНА — ПЕРВОГО ДЕПУТАТА
ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ
Рышка проснулся. Было темно и как-то по-особому, по-страшному тихо. Он проворно соскочил с койки, бросился в темноте щупать койку Мазурина. Мазурина не было на койке. Рышка торопливо включил свет и оглянулся. Постель была смята, на соломенной подушке был след мазуринской головы. Рышка смотрел жалобно, казался самому себе брошенным. Он вышел из помещения и немного успокоился: на полу, на тюфяках всюду спали дежурные красногвардейцы. Рышка усмехнулся: нельзя было заставить их, как это делали солдаты, составить винтовки в козлы. Каждый держал свою винтовку поближе к себе, ревниво не доверяя ее никому. Тусклые полоски штыков и теперь торчали возле лиц спящих, приклады касались их ног. Рышка вышел в коридор, все думая о том, куда делся Мазурин. Ему послышались голоса, и он пошел к комнате штаба. Дверь была неплотно прикрыта, негромкий голос спокойно говорил:
— …И хорошо, что завтра. Нельзя больше ждать. Народ кипит, никто не выпускает винтовки из рук. Ильич правильно рассчитал. Скажите мне сейчас, и я через двадцать минут буду иметь всю заводскую дружину под ружьем. Чего же ждать?
Тут одновременно заговорили несколько голосов, перебивая друг друга, кто-то настойчиво повторил одну и ту же фразу: «Поближе ему бы к нам», — и ему ответил спокойный голос:
— Ленин перешел в Смольный. Сталин возглавляет Военно-Революционный комитет.
Несколько мгновений за дверью штаба было молчание. Затем послышался глуховатый голос Мазурина:
— Приказы из Центра получены. Как будто все на местах. Надо заготовить транспорт. Как у тебя с транспортом, Стакун?
Голос Стакуна ответил:
— Автомобилей хватит. С завода Нобеля взяли мы, и другие. Мы даже в Смольный передали несколько машин.
Дверь отворилась. Высокая фигура Мазурина показалась в синем дыму. Мазурин заметил Рышку и сурово посмотрел на него.
— Ты что тут делаешь? — строго спросил он.
Рышка посмотрел на него умоляюще. Губы тихо шевелились, рука перебирала бороденку.
— Все томишься? — мягко спросил Мазурин, — да ведь теперь уже началось. Завтра в бою будем, не боишься?
Рышка даже не улыбнулся. Вопрос был ненужный. Все запеклось в нем. Удариться бы ему, Рышке, обо что-нибудь твердое, разорвался бы он как бомба.
Они прошли к себе.
— Из деревни как, пишут? — небрежно спросил Мазурин, искоса поглядывая на Рышку. — Про мир, небось, про землю?
Рышка смотрел, не отвечая. В глазах было ожидание. Он знал, что Мазурин не любит шутить такими вещами. А Мазурин достал из кармана полевую книжку, служившую ему бумажником, и развернул тоненький листок. Он читал медленно, вполголоса: