НАВОДЧИК
Пассажирский пароход «Урицкий» медленно отвалил от пристани. Полковник Кручинин с минуту постоял на палубе, любуясь причудливым отражением огней в темно-свинцовой реке, и вошел в каюту, залитую мягким голубоватым светом. На одной из кушеток, находившихся в каюте, спал мужчина, уткнув лицо в подушку. Кручинин тихонько опустил на окно штору, достал из портфеля книгу и сел к столу. Внимание его привлекла раскрытая на столе тетрадь, страницы которой были исписаны крупным размашистым почерком. Знакомый термин заголовка подстрекнул любопытство Кручинина, и он, отложив книгу в сторону, не задумываясь, начал читать чужие записи.
Вот что было написано там:
«Август 1920 года. Батальон красных, изнуренный боями, отходил через Пинские болота на соединение с полком, героически сдерживая наседающую конницу противника. Скудный запас экономно расстреливаемых патронов подошел к концу. Командир батальона Нестеров, старый фронтовик, с горечью думал, что без патронов батальону неминуемо грозит гибель. Надо было искать выход.
Вызвав к себе командиров рот, Нестеров спросил:
— Патронов нет?
— Нет, — угрюмо ответили командиры.
— Какой вы предлагаете выход?
— Умирать будем.
— Красиво, но это не выход из положения. Умереть каждый из нас сумеет. Надо спасти батальон.
— С голыми кулаками, среди болот…
— Хотите сказать — невозможно? — нетерпеливо перебил Нестеров.
— Да.
— Подобные соображения вы можете оставить при себе. Надо вывести батальон.
— Нужно надежное прикрытие, товарищ комбат. Прикрытие без патронов… Куда оно?..
— Вы правы, но… — Нестеров с минуту подумал и спокойно заявил:
— Прикрытием останется пушка. У ней есть снаряды.
— А если она не сдержит против, ника?
Нестеров резко ответил:
— Тогда… продайте себя как можно дороже…»
Дальше несколько строк оказались вычеркнутыми. Очевидно, автор хотел переделать их.
«…Вместе с батальоном отступала артиллерия в составе… единственной 76-мм пушки. Орудием командовал командир взвода Южанин. Утром, во время переправы через реку, пуля раздробила ему колено, и теперь он, поддерживаемый бойцами, с трудом сидел на передке орудия. Наспех перевязанная рана причиняла Южанину мучительную боль.
Нестеров знал о ранении Южанина, но почему-то думал, что ранение легкое. Теперь же, взглянув на измученное, обескровленное лицо командира взвода, Нестеров заколебался в принятом решении. Ему жаль было обрекать на верную смерть полуживого человека.
Южанин сам вывел Нестерова из затруднения.
— У вас приказание, тов. комбат? — спросил он.
— Да… я хотел бы знать, сколько осталось снарядов?
— Восемь шрапнелей, тов. комбат.
— Маловато. Дело, Южанин, такое, что необходимо задержать противника, пока батальон проходит болота. Патронов нет…
— Сколько времени потребуется на этот марш?
— Не меньше двух часов.
— Где прикажете развернуть орудие?
Эта безупречная готовность к самопожертвованию тронула Нестерова. Он торопливо схватил Южанина за руку и ласково посмотрел в глаза.
— Южанин, ты плохо чувствуешь себя. Может, заменить кем-нибудь?
— Время дорого, товарищ комбат. Укажите место для развертывания. Орудием командовать буду я, — холодно сказал Южанин.
Нестеров по опыту знал, что убеждать Южанина бесполезно, да и заменить ого все равно некем.
— Ладно, развертывайся здесь. Место хорошее…
Нестерову вдруг захотелось ободрить, порадовать чем-нибудь приятным этого человека, с которым он, может быть, больше но увидится. Он порылся и карманах, достал бережно завернутый в бумажку окурок, зажег ого и, подавая Южанину, тепло улыбнулся:
— На, кури…
Нестеров еще хотел что-то сказать, но до крови закусил губу, отвернулся и побежал в голову колонны.
Не теряя ни минуты, Южанин отдал распоряжение снять орудие с передка и укрепить его посредине дороги.
Заряжающий Капустин, неутомимый балагур и песенник, вынул из передка шрапнели, любовно обтер их рукавом своей дырявой шинели и аккуратно сложил около орудия.
— Эх, родненькие! Мало вас осталось. Работенка вам предвидится большая! — вздохнул Капустин. — Митя, не найдешь ли на затяжечку? Понимаешь, как снаряды из передка — так и курить хочется. Дурацкая привычка.