И даже несколько отстранился от любовницы.
— Так что Лизку я беру на себя… Тьфу, это что еще за дрянь?
— Ты на деда наступил.
Дед лежал себе и спал. Помирать, к счастью, не собирался — мне тут только такого сожителя недоставало! Что-то я перестал понимать в жизни за пределами подвала — в мои телесные годы ни из кого не сифонило, а теперь вдруг эта хвороба завелась. Такой маленький винтообразный смерч под жестяным тазом… Сифонит! И слова такого не знали! А вот если он помрет — из него все еще сифонить будет?
Оч-чень любопытно…
— И не проснется же, зараза, — удивленно сказал Бурый. — Машка, это точно летаргический сон. Ну, иди, действуй. Узнаешь, где кейс, — твои пятнадцать кусков.
— Ой, как не хочется опять с этим зазывом связываться…
— Ну, Машка! Ну, я же прошуОн знал, на что ее подманить! Он опять стал крепко обнимать, щупать и целовать мою дуру. Но она, как ни странно, не поддалась.
— Прошу, прошу! — передразнила она. — А сам деда вытащить никак не можешь! Вот уж он тут точно посторонний! Хочешь, чтобы из-за него все прахом пошло?
— Ну, если только в нем все дело…
— Как раз темно, ты его спокойно дотащишь до остановки.
Бурый взял деда под мышки, усадил и попытался взвалить на плечо. Естественно, ничего не получилось.
— Да чтоб он сдох! — возмутился Бурый. — Машка, отвяжи ему эту дурацкую шайку— Сейчас…
Она размотала серые полотенца и поднесла руку к середине дедовой груди.
— А знаешь, правда — сифонит…
Вот и я о том же! Единственное, что меня успокаивало — дед был совершенно телесный, никакой мистикой от него не пахло. Странный каприз матушки-природы, ей-богу— Я тут у тебя умом тронусь. Давай сюдаВзвалив на плечо деда, Бурый прихватил шайку и выпихнулся в дверь. Я проводил его взглядом, причем от благодарности во мне проснулось даже сочувствие — трудно взбираться по неровным ступенькам, имея на плече восемь пудов дедовой плоти. А потом я обернулся и увидел сквозь стену лицо Лизы.
Она стояла так, что мне, даже мне, стало страшно. Зверюга перед прыжком…
Я попытался удержать мою дуру, я попытался развернуть ее, чтобы она выбралась из подвала вслед за любовником. Но ей, видите ли, было очень важно забрать свою сумку — как будто за сумкой нельзя прийти потом, при свете дня и в сопровождении каких-нибудь благорасположенных к ней людей! Вот моя дуреха и вернулась в салон, полезла под стол, где стояла эта самая сумка, а тут на нее прыгнула Лиза, вывернула ей руку и усадила ее на пол. Дура моя только вскрикнуть успела.
— Ты куда? Ты куда намылилась?— Я не могу! Не получается! Хватит с меняЯ подумал — а не позвонить ли в милицию? Моей силы хватит, чтобы нажать на кнопки телефона. Номер я тоже знаю. Но что потом? Говорить в трубку я не могу. Поймут ли в милиции по моему молчанию, что случилась беда?
— Никуда ты не пойдешь! — сказала Лиза. — Ты думаешь: сдашь меня этой суке и пятнадцать кусков получишь? Ага, как же! Ты хоть знаешь, кто это такой? Думаешь, он простой охранник? Я его узналаЭто же Бурый— Ну и что? — удивилась моя дурочка. А я по Лизиному голосу понял, кто этот любовник.
— Он из Каштановской группировки! — объяснила Лиза. — Он там бригадиром был, пока их Михайловские не разогнали! И залег на дноВолосы отрастил, зубы вставил! Думал, не узнаю… Когда он про Чиквадзе сказал, меня как ошпарило — он, сука! Машка, это же такая сволочь — клейма ставить негде! Ты меня послушай, я же все про них знаю! Кейс ему? Хрен ему! Дулю ему! Значит, так. Ты сейчас запираешь салон изнутри, мы вызываем Сашкин дух и узнаем, где кейс…
— Так он же во второй раз не придет! Мы его неправильно отпустилиДуру надо было спасать. У меня практически не возникает добрых чувств к людям, тем более дура успела меня разозлить… но это — моя дура, как же допустить, чтобы ей причинили вред? Моя, как подвал — мой, как сундучок — мой… Моя… из всех чувств телесной жизни мне милее всего было чувство собственности…
Так что придется опять натягивать саван девственницы…
— Как это — не придет? Я тебе за что деньги плачу? — спросила Лиза. — Это твоя работа. Сделаешь все, как в тот раз, и придет. Слушай, Маша, я шутить не люблю. Мне! Нужен! Сашкин! Дух! Слышишь? И ты мне его сейчас опять вызовешь! Иначе тебе будет очень плохо— Ой, мама дорогая…
— Думаешь, я не понимаю? Я тебя, дуру, насквозь вижу! Я знаю, чего тебе Бурый наобещал! Ты что, действительно дура? Ты ему поверила? Так он же всем врет! Он еще никогда никому правды не сказалОн тебе сказал, будто у меня в сумке пистолет! Будто я хочу узнать, где кейс, а потом тебя пристрелю! Да ты что, совсем того? Это же полная чушьПожалуй, и поверить можно было бы этой пылкой речи, если бы я своими глазами не видел пистолета. Лиза мне положительно нравилась, но дура… дура все-таки была моей дурой…