— А вот как раз этого и нельзя!
— Почему?
— Потому что ты — женщина, понятно тебе? Это мальчики должны из-за тебя с ума сходить. А тебе — хоть бы хны! Ну, понятно?
Но Аньке непонятно.
— А если мне — не хоть бы хны?
Глаза у Верочки сердитые, и вообще она сейчас похожа на Анькину учительницу математики, когда та говорит: «Запомните раз и навсегда, что сумма углов в треугольнике равна 180 градусам! Кто не будет этого знать, сразу ставлю единицу!»
— Этого нельзя показывать ни в коем случае, Анька! — возмущенно сообщает Верочка. — С мальчиками так нельзя! Запомни: тебе все — хоть бы хны! Тогда за тобой бегать будут знаешь как! Вот только…
Самая красивая девочка деловито оглядывает Аньку с ног до головы, неодобрительно морщится.
— Посмотри на себя, на кого ты похожа! Как ты одеваешься! Не девочка, а беспризорник! Кто на тебя посмотрит, на такую?
Аньке обидно.
— А Айрапетян говорит, что я самая красивая, — заступается она за себя.
— Много Айрапетян в женщинах понимает! — хихикает Верочка. Уж она-то знает, какая девочка самая красивая. Эта девочка каждый день глядит на Верочку из маленького карманного зеркальца.
— А он говорит, что будет любить меня всю жизнь! — упрямится Анька. Пусть Верка не задается.
Верочка заливается смехом, голосок у нее звонкий, серебристый, слушать приятно. Вот как должны смеяться самые красивые девочки.
— Всю жизнь, Анька, любят только в кино! Да и то — только в индийском. А в жизни все не так. Я вот, знаешь, уже в который раз влюбляюсь? В пятый! Подумай сама: всю жизнь любить одного и того же человека… Это ж со скуки помрешь!
«А Михаил Павлович всю жизнь любил Машеньку, — думает Анька. — И сейчас любит…»
— Я тебя не слушаю! — хмурится Анька. — Я буду любить всю жизнь одного человека! «А мама? — вспоминает Анька. — Сначала любила папу, а теперь — Максима Петровича…»
Как же во всем этом разобраться? Как понять? И как поступать Аньке?
Анька уже начинает догадываться, что люди — разные. И каждый решает сам, как ему жить. Кто-то любит всю жизнь одного человека и остается ему верным даже после смерти, а кто-то влюбляется каждый день, и ему весело… Кто-то думает только о себе, а кто-то все несчастья считает своими и всем помогает.
Наверно, нельзя скомандовать людям: живите, как Михаил Павлович! Наверно, каждый должен выбрать сам?
Ведь вот Анька сама выбрала, верно?
«За что же я на Верку сержусь? — думает она. — За то, что она на меня не похожа и хочет жить не так, как я? Нет, несправедливо! Получается, что я одна хорошая и все понимаю правильно, а все остальные ошибаются? Опять получается — Машина!»
— Извини! — говорит Анька Верочке. — Я была не права…
— Конечно, ты не права! — подтвердила Верочка. — Ты еще глупая, ничего не понимаешь в жизни! И это хорошо, что ты у меня спрашиваешь, я тебе все объясню! Слушай: самое плохое, что ты и на девочку-то не похожа! Понятно? А ведь если тебя хорошо одеть, ты, пожалуй, ничего будешь… Не понимаю, куда твоя мама глядит, зачем она тебе разрешает ходить в этих ужасных сапогах!
— Это папины! — вздохнула Анька. — И не сапоги, а унты.
— Ты бы еще папины брюки надела! — усмехнулась Верочка. — Женщина должна одеваться изящно. У тебя платья есть?
— Есть… — нехотя созналась Анька. — А что?
— А то, что с завтрашнего дня ты начинаешь ходить в платье. И веди себя как девочка.
«Как девочка, как девочка… — смятенно думает Анька. — А как это?»
Выясняется, что девочки и ходят не так, как Анька, и разговаривают не так, и интересы у них другие… Ну, короче говоря, все, ну просто все у них не так, как у Аньки!
Анька слушает с отчаянием, старается запомнить, какой должна быть настоящая девочка. Нет, никогда у нее это не получится!
А Верочка вошла во вкус, командует:
— С завтрашнего дня начинаем отращивать волосы! Тебе, Анька, бантики очень пойдут.
Тут уж Анька не стерпела, взбунтовалась:
— Не буду с бантиками!
— Надо! — строго ответила Верочка.
ВАЛЬС В СУГРОБЕ
Солнце опускалось к верхушкам сосен, но еще так хорош был расколдованный лес, весь розовый и голубой, и так не хотелось из него уходить…
Кузя и Катя сидели у костерка, а он потрескивал весело, стрелял в них жаркими искрами.
— Давай танцевать? — предложил Кузя.
— Под тра-ля-ля?
Кузя улыбается, Кузя лезет в карман куртки. Раздается чуть слышный щелчок, а потом из кармана слышится музыка…
Гремят, гремят в Кузином кармане гитары и барабаны.
— Ой, что это? — весело удивляется Катя.