– Иди сюда, Харди, – опять позвала она.
Колени мои ослабели, я упал рядом с Чарой и притянул ее к себе. Сердце мое безумно колотилось. Чара, учащенно дыша, стала расстегивать пуговички на своем платье.
– Я еще ни разу не делал этого.
– Я тоже. Ты думаешь, мы все делаем как надо?
– Не знаю… Но мне очень нравится.
– Я надеялась, что так и будет. Вот почему я привела тебя сюда. Чтобы быть с тобой до конца. – Она приподняла бедра и стянула штанишки. – А теперь снимай шорты.
– Но я…
– Не спорь со мной, я выше тебя по рангу в Носсе.
Ее ловкие пальцы расстегнули ремень, и источник моего замешательства выпрыгнул на белый свет. Я поцеловал ее, пытаясь оттянуть неизбежное, но Чара обхватила меня и заставила лечь на нее.
И в этот момент мой мозг полностью отключился.
Когда я снова обрел сознание, лицо ее излучало счастье.
– Это самое лучшее, что было в моей жизни, – сказала она, и я понадеялся, любуясь Чарой, что память об этом дне никогда не умрет.
Позже она поцеловала меня и сказала:
– Думаю, нам пора возвращаться. Мама разыскивает меня с самого утра. Бедная старушка, она просто лопнет от зависти!
– От зависти? – Я вдруг похолодел. – Ты ведь не собираешься рассказать о нас Лонессе?!
– Зачем? Она и так узнает. Это сразу видно.
Она встала, привела в порядок одежду и дернула меня за руку.
– Вставай, лежебока! Ты не можешь валяться тут часами, заглядывая мне под подол. Это ужасно неприлично!
Я вздохнул, возвращаясь к реальности, и огляделся. Как ни странно, кругом ничего не изменилось, а ведь мне почудилось, что перевернулся весь мир.
Внезапно я испытал тревожную вспышку памяти.
Очертания скал оказались ужасно знакомыми. Кусты и деревья меняются, но камни почти никогда. Ничей Человек был зачат где-то здесь! Если не на этом самом месте, то совсем недалеко.
Судьба подстроила мне ловушку…
Мы с Чарой могли заняться этим где угодно. И почему же, во имя Великого Локса, она привела меня сюда?! Но, конечно, она ничего не знала об этом злополучном месте.
– Что-то ты притих, Харди, – сказала она, когда мы рука об руку спускались к деревне. – Надеюсь, ты думаешь о моей красоте?
Я не смог сказать ей, что меня охватило пугающее предчувствие. Прежде я полагал, что сам отвечаю за свою судьбу, но теперь моя уверенность пошатнулась. События казались такими огромными, а я был такой маленький, что никак не мог на них повлиять. Словно бы гигантская рука переставляла меня из ситуации в ситуацию, как деревянного человечка в той земной игре, которой научил меня мистер Мак-Нейл. Рано или поздно человечка смахнут с доски, но игра пойдет дальше своим чередом, будто его никогда и не было.
– Я буду любить тебя вечно, – машинально проговорил я. Но так ли это?
Будущее я контролировать не мог. Я не мог управлять даже собственным телом. Сегодня мы с Чарой стали любовниками, но захочу ли я этого завтра? А вдруг я предпочту ей кружку пива и компанию рыбаков?
– И я полюбила тебя навсегда, – откликнулась она.
В конце тропы замаячила темная фигура. Увидев нас, человек поспешно зашагал навстречу, и я заметил за его спиной, на каменной пристани, приземистую серебристую машину. Незнакомец был высокий и длинноногий, и темный плащ взвивался от его размашистых шагов.
Чара узнала его первой.
– Что здесь делает Ничей Человек?
Мистер Мак-Нейл с канистрой в руках передвигался вдоль длинной грядки с цветами, методически опрыскивая их спиртом.
– Извини, Харди, я тайком прислал за тобой Ничьего Человека. Иначе люди могли подумать, что происходит нечто важное.
– Но что-то происходит, разве не так?
Он оставил мой вопрос без ответа и сказал:
– Ты взял с собой Чару. Честно говоря, я на это не рассчитывал.
– Таково было ее желание.
– Где Харди, там и я, – вмешалась Чара. – И отныне будет только так.
– Ты счастливец, Харди. Мне не столь повезло. – Мистер Мак-Нейл достал из кармана металлическую трубку. – А теперь отойдите подальше.
Он направил трубку на цветы, и они занялись синеватым пламенем. Большая часть сада уже обратилась в кучки золы, над одной из бывших клумб все еще курился дымок. Лицо мистера Мак-Нейла исказила такая боль, что я почел за лучшее ни о чем не спрашивать. Но Чара, которая его почти не знала, задала неизбежный вопрос: