Я сказал:
— Можно, я раскрою вам эту методику по секрету, на ушко?
Он купился и отвел меня слегка в сторону.
— Так вот, — тихо и таинственно начал я, — рассчитывается это следующим образом, — и, резко прибавив громкости, докончил:
— Чем больше из пасти при улыбке торчит золотых зубов, тем больше орчиной крови!
— С вами невозможно культурно беседовать, — огорченно сказал харадримец и отвалил.
Оказалось, что Келеборн все это время был возле меня. Я-то думал, что он берет ключи за спинами экскурсантов Однако он стоял у меня за спиной, и в руке у него был тонкий серебристый хлыст.
— Я боялся, Рэнди, что вас съедят, — сказал он так, что я и не подумал перевести все в шутку. Он видал времена, когда и правда ели. И притом за гораздо меньшие разногласия.
— Подавятся, — буркнул я Меня распирало от гордости за то, что эльф был готов защищать меня.
Обозванный был раскос, кривоног, излишне упитан, смугл и желтозуб (то есть златозуб). Если бы меня назвали хоббитом, я не полез бы в драку. Но у «внучат», похоже, считалось тем оскорбительнее это слово (орк, а не хоббит), чем больше было реального сходства и, подозреваю, генетической основы для этого.
У стойки снова закрутился орковорот, дамы источали ароматы не хуже предсмертников, хай и визг стояли невыносимые. И я ничуть не удивился, когда из подсобки вылезли трое во всем черном, и один из них очень пронзительно и противно засвистел — завыл в свисток. Это были спецназгулы, охранники при объекте. Их одевали в стандартную гондорскую военную форму, только без серебра. Мне рассказывали про эту службу Трофи и Оле.
— Я разрешил держать на объекте не более девяти охранников, — говорил Оле. — Иначе их сначала было бы по одному, потом по одиннадцать, потом по одиннадцатьдесят одному... Вот увидишь: раз можно не более девяти, так меньше нигде и не будет!
— Хотя только в Минас Моргул могло быть сразу девять назгулов, — подытожил Трофи.
Спецназгулы решили конфликт, выстроив всех в колонну по одному вдоль стены. Портье быстро всех расселил, роздал ключи и с поклонами проводил до лифта. Келеборн остался сидеть на банкетке. В руке у него был ключ от номера с брелоком в виде железной короны. Он задумчиво разглядывал его и что-то бормотал или напевал. Спецназгулы, удалившиеся было в подсобку, начали высовываться — проявлять интерес к странному гостю.
— Разрешите вас проводить, — сказал я, в душе боясь показаться навязчивым.
Он поднял на меня глаза, помолчал — и опять как будто что-то про меня понял такое, чего я и сам про себя не понимал.
— Да, Рэнди, благодарю вас, — сказал он и поднялся. — Рэнди — или господин... мистер Рэнди?
— Просто Рэнди, — решительно сказал я. — Видите ли, у нас «господина» прибавляют к фамилии, а это имя.
— Просто Рэнди, — повторил он задумчиво. — Просто ли?
Тут уж мне вовсе показалось, что он читает мысли, поэтому я пошел вызывать лифт. Запихнув его в номер (окнами на другую сторону, наверное, чтобы не видеть ни развалин, ни цветов), я переоделся и пошел ужинать.
Наутро я поискал Келеборна — меня тревожило, что он как будто ничего не ест. Однако выловил я его только в ресторане за обедом. Он позвал меня за свой столик, я принял приглашение с удовольствием. Заодно выяснилось, что питается Келеборн фруктами, медом и печеньем. У меня зародились неясные опасения по поводу его финансов. Откуда у мифологического персонажа деньги? Но спросить его прямо и предложить свой кошелек я пока не мог. Я вообще не мог понять, чего я прицепился к Келеборну, почему все время о нем помню и думаю, беспокоюсь и забочусь. Прожил ведь он без меня три с лишним эпохи! Но что-то подсказывало мне, что, как ни дико и ни смешно, четвертую ему без меня дожить будет непросто.
Я махнул на все рукой, зажмурился, покраснел (Келеборн с явным любопытством наблюдал за моими эволюциями) и прямо спросил:
— Простите ради бога, но не нужно ли вам денег? У меня есть... Мне очень неловко соваться, но... на какие шиши вы ездите?
Тут я окончательно зарапортовался, подавился и чуть не слетел под стол — стулья здесь были спецвысокие, для гномов и хоббитов.
— Не надо стесняться добрых чувств,— сказал тихо эльф. — Но вы знаете, Рэнди, у меня довольно много денег Как ни странно вам может показаться, я работаю... работал до последнего времени.
Я слегка скрипнул в вопросительном смысле и опять закашлялся.
— Я, наверное, имею самый долгий трудовой стаж в Средиземье, — с легкой усмешкой продолжал Келеборн. — Прапрапрадед нынешнего Короля учредил мою должность, а поскольку я случайно попался ему на глаза, то и назначил меня... Теперь это называется «смотритель ландшафтного музея-заповедника Лослориэн». Больше я никому старался не показываться, и про меня забыли. Платили там немного, но долго. И вот однажды я обошел Лориэн и понял, что мне уже нечего там сохранять. Все, что осталось, могут сберечь люди, а наше ушло навсегда. В «Эоредбанке» у меня был счет с момента приема на работу. Я взял свою кредитку и отправился в путь. На пристани узнал об этой экскурсии. Мои намерения слегка изменились. Все- таки тяжело навсегда...
— Навсегда?
— Да. Я отправил Королю факс с вокзала, что место вакантно.
Больше я ничего не мог спрашивать— комок стоял в горле, а в голове звучали гордые и грустные строки:
Я чашу свою осушил до предела,
Что было — истратил дотла.
Судьба подарила мне все, что хотела.
И все, что смогла, отняла.
Подобно реке я блистал на свободе,
Прекрасной мечтой обуян.
Мой путь состоялся, река на исходе,
И виден вдали океан.
Прости, моя радость, прости,
мое счастье,
Еще высоки небеса,
Но там вдалеке, где клубится
ненастье,
Чужие слышны голоса...*
* Стихи Михаила Щербакова.
Мне почему-то было ужасно печально и тоскливо. Причина мне не была ясна: я ведь всегда думал, что никаких эльфов давно нет. Вернее, я и не думал о них, только вот цветы называл сказочными словами. И вот — навсегда. Куда же он собирался, и почему его — его! — понесло в Мордор? Тут я понял, что знаю половину ответа из детских книжек. Собирался он на Запад. А едет — на Восток!
Келеборн сидел, подперев голову узкой длинной рукой, и как-то чудно на меня глядел: не то следил за ходом моих мыслей, не то любовался, как на занятную игрушку в Матомарии.
— Можно, я тоже спрошу? — вдруг сказал он.
Я вытаращился и закивал.
— Откуда у вас такой цвет волос? Часто ли приходят в мир такие златовласые дети?
Я как-то никогда не думал о себе как о златовласом, на фоне наших бурых, каштановых и белобрысых я шел за рыжего — и только. Хотя, если по правде, то шерсть у меня ближе всего по цвету к червонному золоту, и в детстве мы играли в колечко, пряча его у меня в голове. Вся эта растительность еще и вьется нормальным нашим мелким бесом, так что даже золотое кольцо не выпадало. Рыжих — или златовласых — у нас в роду было довольно много. Говорят, что пошло это чуть ли не с конца Третьей эпохи, от детей легендарного Сэма Гэмджи. Вот в таком смысле я и ответил. Келеборн покивал, посмотрел еще немного сквозь меня в глубь веков, удовлетворился услышанным, а тут и экскурсовод пришел и позвал всех собираться на посадку.
— Поторопитесь, господа! — весело орал он. — Надо поспеть до заката, иначе вы не увидите красивейший из водопадов Итилиэна! Он особенно хорош на закате!
Эльф куда-то сгинул, пока я слушал «дунаданца». В «Инканус» с собой я прихватил тройную порцию клубничного пломбира. Келеборн появился в последний момент, больше обычного погруженный в себя и смурной. Я не стал к нему лезть, сожрал мороженое, замерз и заснул.
Проснувшись, я был бодр, заинтересован во всем и готов к обещанным красотам и увеселениям. Келеборн тоже слегка оттаял и даже слушал экскурсовода: