Для жизни необходимы три условия: вода, воздух и тепло. Вулканические извержения служат доказательством наличия тепла. Луна не имеет такой плотной атмосферы, как наша, но предполагается, что она окружена тонким слоем очень разреженного воздуха, которого достаточно для поддержания простейших форм жизни. Воды на луне не наблюдалось никогда, но возможно, что она существует там в глубине кратеров, которыми покрыта вся лунная поверхность.
Жизнь на луне, если бы она существовала, должна бы была быть совершенно иная, чем на земле. Земля имеет плотное воздушное покрывало толщиной в 50 миль и более, которое Защищает нас от жара солнечных лучей днем и от чрезмерного остывания ночью. День на луне тянется целых две недели; в течение такого дня температура должна быть очень высока. Затем наступает двухнедельная ночь с весьма сильным холодом.
Ответ на наш вопрос ясен. Людей и вообще животных, подобных земным, на луне нет. Вся жизнь сводится, повидимому, к существованию растений, которые в течение дня растут с поразительной, на наш взгляд, быстротой и погибают во время холодной ночи.
7 дней шути по бурным валам Атлантики, — и, наконец, впереди земля: Америка, гавань Нью-Йорка. Прежде, чем виден берег с парохода, в Нью-Йорке уже знают о его прибытии. Ночью, накануне прихода, радио с судна дает весть о расстоянии от берега, и лоцманы на Сэнди-Гуке готовы к встрече.
Сэнди-Гук — «песчаный серп» — длинный изогнутый островок, брошенный вдоль входа в Гудзонов залив. На нем маяк, спасательная станция, бюро лоцманов, радиостанция, — все для моря и моряков.
Катер лоцмана отделяется от берега, мчится накренясь по волнам, выходя в открытое море навстречу путнику с другого континента. От него отходит шлюпка с двумя гребцами, одетыми в толстые американские фуфайки. Брызги летят с их весел на обветренные бритые лица. Шлюпка исчезла где-то внизу, подойдя вплотную к пароходу, а через минуту появляется на палубе лоцман, одетый в темную пиджачную пару, со спасательным поясом вокруг груди.
Спасательный пояс — необходимая принадлежность костюма лоцмана. Не всегда бывает тихая погода, не всегда легко ухватиться за концы трапа — хрупкой на вид, мотающейся во все стороны 12-метровой веревочной лестницы.
Гавань Нью-Йорка насчитывает больше серых, туманных штормовых дней, нежели ясных. И в такие дни шлюпка прыгает по волнам у высоко нависшего борта трансатлантика, отпрыгивая в сторону, когда он от качки грузно ложится боком на волны в сторону шлюпки. Надо уловить момент— схватить конец трапа во-время, когда он качается неистово у борта шлюпки, броситься вперед над мутной, ходуном ходящей холодной пучиной и ловко, как кошка, карабкаться, вися в воздухе над волнами, по длинному ряду дощечек-ступенек, ведущих вверх на палубу. Не раз обрываются лоцманы с трапа, падают в море, барахтаются в холодных волнах; гребцы извлекают их, и — новая попытка, быть может, — новое падение.
На палубе лоцман — всё! Капитан переуступает ему свою власть, и уверенный голос лоцмана бросает команды, не отрывая взора от компаса, или зорко вглядываясь в туман, напряженно припоминая, где стояли суда в гавани, чтобы в тумане не налететь на другое судно, не причинить аварии.
Ветры, штормы, бурный прилив, туманы, — вот враги лоцмана, с которыми ему приходится напряженно бороться; пуще всего туманы! А туманы в Гудзоне бывают основательные, — когда в молочно-белой пене не разобрать ничего в трех шагах на палубе, не то что за бортом корабля. В такие дни пронзительно ревут сирены, гудят тревожно и настойчиво сигнальные колокола.
Лоцманы проходят пятилетний курс в. школе, — и теорию и практику. По истечении этого срока лоцманы держат экзамен и получают право водить суда 18-футовой осадки. Год за годом идут экзамены, каждый раз повышая квалификацию; через тринадцать лет лоцман, успешно прошедший все испытания, достигает высшего звания: лоцмана огромных трансатлантиков — «Мажестик», «Левиафан», «Мавритания» и др.