В продолжение 18 дней Микэ, не в пример другим бобрам, трусливо убегающим от камеры, работал словно для экрана, исправляя различные повреждения, производимые операторами в плотине с целью детально заснять все процессы работы бобров. Последняя засъемка была сделана на расстоянии всего 2 метров.
Каждое утро операторы при помощи стального крюка делали пробоину в одном и том же месте плотины, вследствие чего уровень воды в заводи тотчас же понижался на 30 сантиметров. Микэ немедленно принимался за работу, и приблизительно через 1½ часа повреждение исправлялось начерно; окончательная отделка производилась ночью, и к утру плотина была в порядке. На помощь Микэ приходила его жена, которую операторы назвали Силки (шелковистая) и двое детенышей, получивших имена Фузи и Зиппи.
Бобр за починкой разрушенной части плотины.
Починка повреждения производилась всегда одним и тем же способом. Сначала появлялся Микэ со встревоженной мордочкой и, плавая взад и вперед, внимательно осматривал пробоину. Затем он один или в сопровождении семьи отправлялся за ветками и стволами молодых деревьев, которые и пригонял к пробоине. Эти стволы и ветки были обычно от 5 до 15 сантиметров в диаметре. Иногда он пригонял ветви из своего подводного запаса или пользовался деревьями, затопленными во время половодья. В этом случае он нырял и отгрызал ветви, при чем оставался до 11 минут под водой. Время от времени на поверхности реки появлялись пузырьки, доказывавшие, что перед погружением в воду бобр набирал в легкие лишний запас воздуха.
Опущенные возле пробоины ветви Микэ вбивал вертикально в ил, затем укладывал другие ветви горизонтально, плотно прижимая их концы один к другому, и наконец набрасывал между кольями и поперечными брусьями мелкие прутья длиной не более 5–7 сантиметров. Нырнув на дно, он загребал задними лапами ил и «штукатурил» устроенный им плетень.
В спешном порядке за строительным материалом для починки плотины…
При перетаскивании ветвей и стволов Микэ ухватывал их передними лапами, проталкивая перед собой. Иной раз эти стволы достигали 14 метров длины при 25 сантиметрах в диаметре. Для доставки своего строительного запаса с суши в воду Микэ вырыл на берегу канал, спускавшийся в реку. Но этот канал имел целью не столько облегчить транспорт строительного материала, сколько защитить семейство бобров от лесных хищников — волков, медведей, койотов, диких кошек и рысей. Когда Микэ валил на лесной поляне дерево диаметром в 15 сантиметров, он раскалывал его зубами на поленья длиной в 3–4 метра; если дерево было тоньше, поленья достигали в длину 1¼ метра. Пригоняя свежие ветви или стволы, Микэ обычно обгладывал кору и почки и только тогда употреблял их для починки. Любопытно было смотреть на него во время подобной закуски между делом. Он усаживался на край плотины на задние лапки и грыз ствол острыми резцами.
Благодаря «любезному сотрудничеству» Микэ, кинофильм дал яркие моменты бобровых будней, опровергнув целый ряд признанных наукой положений. В процессе засъемок выяснилось, например» что бобр не пользуется хвостом в качестве лопатки и не перетаскивает на нем строительных материалов. Обычно бобр плавает при помощи длинных задних ног; он может развить изумительную скорость, пуская в ход свой весловидный хвост. В бобровой артели нет «десятника», подгоняющего рабочих и руководящего ими.
Установлено также, что бобр умеет ориентироваться в выборе строительного материала: для утрамбовки пола и стен своего жилища он выбирает особый сорт водонепроницаемой глины. Он умеет искусно прорывать каналы в соответствующих местах, благодаря чему его заводь получает дополнительные притоки боды в засушливое время. Прорытый Микэ канал имел 30 метров в длину при ширине в 1 метр и глубине 3/4 метра.
Запасы провизии на зиму бобры обыкновенно пополняют в конце сентября. Вся семья дни и ночи напролет валит деревья в лесу. Кинооператорам удалось заснять семью бобрового патриарха за этой работой.
Микэ задумчиво бродил на поляне среди деревьев, обнюхивал их, слегка надкусывал кусок коры, вытягивался во весь рост и сосредоточенно рассматривал дерево, как бы соображая, подходит оно или нет. Выбрав подходящее дерево, он принимался за работу.
Первый укус он делал на высоте 25 сантиметров и раз за разом вонзал острые резцы в древесину, пока не добирался до сердцевины. Дерево вздрагивало и слегка наклонялась вперед. Тотчас же Микэ заходил по другую сторону дерева и несколькими укусами заканчивал работу. Дерево падало, и вся семья бобров энергично принималась за дело. С невероятной быстротой дерево «распиливалось» на бревна, которые затем доставлялись по каналу в подводную кладовую.
Не только рядовая публика, но и ученые натуралисты с большим интересом смотрели в САСШ фильм «Микэ» — эту подлинную страницу великой книги природы.
Мак-Джиливрей предполагает совершить летом текущего года новую экспедицию в северные леса для дальнейших засъемок Микэ. Он надеется, что на этот раз уже наполовину прирученный зверь даст возможность еще глубже заглянуть в тайны своей жизни.
Г.-М.
• • •
В бобровой стране
В лесной «обители». — Бобры в неволе. — Перспективы разведения бобров. — В «корыте» по Усманке. — Следы деятельности бобров. — На плотине. — Бобровая хатка. — Ночная экспедиция. — Вынужденное купание.
В один из моих приездов в Воронеж старый приятель-натуралист послал меня посмотреть «страну бобров», то-есть бобровый заповедник. На другой же день я туда отправился. Незаметно пролетели полтора часа пути до станции Графской. Выйдя из поезда, я быстро прошел станционный поселок. Встречные железнодорожники указали мне тропинку, ведшую в заповедник. Тропинка извивалась среди холмов. Лес смешанный— сосновый, березовый и дубовый. Птиц певчих — уйма. Поют, пищат, чирикают, трещат. Для уха натуралиста — нудный концерт.
Наконец тропинка вывела меня на широкую поляну, посреди которой протекал ручеек. На противоположном ее краю виднелись белые монастырские стены и блестели купола. «Управление заповедником помещается в бывшем Толшевском монастыре», — вспомнил я слова приятеля.
Я вошел в широкие ворота и очутился на дворе, заставленном ветхими домишками. Забравшись на второй этаж самого представительного из домиков, я в первой же комнате увидел старика, благодушествовавшего за самоваром.
— Я заведующий — заявил он, приподнимая черные как смоль брови, представлявшие контраст с белоснежными волосами.
— Вам проводника надо, — сказал он, выслушав мою речь. — Я его сейчас пошлю. С ним вы посмотрите заповедник, а покамест — вот, пожалуйста, — молоко, огурцы, хлеб…
Пока он звал какого-то Николая Андроновича, я успел выпить два стакана чудесного густого молока и съесть здоровый кусок хлеба. Наконец появился чуть заспанный Николай Андронович, старший егерь, сторож заповедника. Он предложил тотчас же двинуться на лодке по реке Усманке осматривать бобровые обиталища.
Но заведующий не отпустил меня сразу. Он вооружился огромным ключом и повел меня к бывшей часовне. Повозившись с неуклюжим замком, он распахнул дверь и предложил мне войти.
— Вот смотрите, — сказал он, — зверь, которого охраняет заповедник. Бобр — родной брат белок и зайцев; он также принадлежит к семейству грызунов.
Я осмотрелся. Маленькое окошко с трудом рассеивало темноту. Когда глаза несколько привыкли к полумраку, я увидал в углу, около корыта с водой, бурого зверя. Бобр был величиной с собаку среднего роста — например, фокса; ноги у него короткие и толстые, между пальцами — перепонка. Морда тупая, голова круглая, с блестящими глазками и маленькими круглыми ушами. Самое же замечательное — это хвост: длинный, широкий и плоский, в роде лопатки.