— Да, да, — приветливо отвечал он во все стороны, — это мой бот… «Тюлень». Я купил его сегодня на торгах…
Ларс и Олуф забрались в лафотенский бот и усиленно гребли, гордо поглядывая на столпившихся на берегу товарищей. Повинуясь ударам весел, «Тюлень» медленно, неуклюже полз по волнам…
С наступлением зимы рыбацкие боты, в том числе и «Тюлень», были вытащены на берег, где должны были пролежать до отплытия на Лафотены ранней весной.
II. Костер викингов.
Рано утром у прибрежья загудели тяжелые шаги. В сизой предвесенней мгле замелькали фонари. Блики плясали на смуглых бородатых лицах рыбаков. Северный ветер щипал щеки, осыпая иглистыми снежинками. На берегу, у линии прибоя, слоено туши морских чудовищ чернели боты. Наступил торжественный час отплытия. Первым должны были спустить на воду новичка — «Тюленя»…
Олуф Мюран тем временем зажег груду водорослей и выброшенных морем досок. Костер высоко взметнул рыжие искры к мутному небу и осветил истоптанный снег, прибрежные камни и свинцово-серые бугристые воды фиорда.
Лица у всех были торжественны.
Привели старого рыбака. У него была длинная белая борода; на руках — большие белые рукавицы; красный вязаный колпак свисал на ухо. Это был Пер Вожатый, старший в селении рыбак. Он пришел проводить боты в опасное плавание. Старика усадили на прибрежный камень. Пер прочистил горло, утер нос рукавицей и провозгласил:
— Ну, ребята, навались!..
Все артели сгрудились вокруг «Тюленя». Рыбаки дружно подпирали плечами бока судна и казались совсем маленькими под его огромным коричневым брюхом. Пер Вожатый запел:
— А-ааа, оо-ооо…
Лица рыбаков исказились от натуги. Под килем «Тюленя» заскрипел песок: тяжелая громада сдвинулась и замерла на месте…
Рыбаки дружно подпирали бока судна. Под килем «Тюленя» заскрипел песок…
Ларс Мюран глядел на седобородого старика, освещенного костром, и думал, что много веков назад здесь, на берегу, стоял такой же старик — жрец, костер был жертвенным огнем, и викинги пили пиво в честь Тора и Фрейи[2]) перед отплытием лафотенских судов. И берега, и фиорд, и суда, и люди — нее было такое же, как и теперь…
Старик монотонно тянул:
— Сейчас он тронется! Ааа-хооо-оо…
В следующую минуту тяжелый корпус «Тюленя» закачался на волнах. Криставер поблагодарил остальные артели за помощь, поднес несколько рюмочек, и вся толпа с фонарями тронулась к следующему судну. Один за другим боты были спущены в море. Старика от многочисленных рюмок водки прошибали слезы, и он пел все громче и громче свою дикую древнюю песнь…
Артели спешно разместились каждая в своем боте и готовились к отплытию. На берегу столпилась группа женщин. Они зябко кутались в шали и платки. Прощальные приветы дрожали в морозном воздухе.
Мария, жена Криставера, худощавая бледная женщина с огромными беспокойными глазами, неотрывно следила за каждым движением мужа и сына. Дул ледяной ветер, ее губы посинели, она топталась на месте, чтобы согреть ноги, и все не хотела уходить.
Ларс в одежде рыбака налаживал что-то на носу бота. Лицо его сияло. Даже разлука с матерью не омрачала его восторга. Он едет с отцом на далекие сказочные Лафотены! Как завидуют ему Олуф и другие мальчики поселка, еще не доросшие до высоких рыбацких сапог и зюйдвестки! Криставер возился на корме, насаживая руль. Потом он грузно опустился на скамью, на свое место рулевого, и, повернувшись лицом к берегу, взглянул на жену. По ее белому, как пена фиорда, лицу ползли крупные слезы…
— Ход вперед!
Раздался резкий звук каната, тершегося о клюз, — это втаскивали на борт якорь; скрипнул блок, широкий тяжелый парус поднялся по мачте, наполняясь ветром, «Тюлень» всколыхнулся и начал медленно скользить по морю.
— Прощай, Криставер! Прощай, Ларс!.. Береги себя, мой мальчик! Счастливого пути!..
— Прощайте!.. Удачной вам ловли!.. — неслись с берега женские голоса.
Криставер снял зюйдвестку и махал жене. Порывистый ветер будоражил бухту. Парус на «Тюлене» перевели на другой борт. Белая пена вскипала у носа; за кормою тянулась полоса взбаламученной воды. Красный вымпел так и плясал на верхушке мачты.
III. По пути предков.
Исчез знакомый берег с родными маленькими домиками. Свежий ветер быстро гнал суда по наморщенной поверхности моря. В глубине фиорда виднелись четырехугольные паруса и топселя[3]), — это выходили в море жители других поселков. Все они направлялись по знакомому фарватеру на север. Рыбакам предстояло проделать сотни миль в мороз и метель по тому же морскому пути, по какому ходили и предки их в незапамятные времена…
На борту «Тюленя» старые товарищи Криставера — Элезеус Гюлла и Генрик Раббен — возились на корме: один из них держал шкот, другой разыскивал черпак на случай, если поднимется буря. На носу стоял Канелес Гомон. Это был статный ловкий парень. Он славился необычайной зоркостью и, как кошка, мог видеть в темноте.
Рядом с Ларсом сидел Арнт Осей, бледный парень с жидкой ржавой бороденкой и серебряными сережками в ушах. Он был уроженец горной долины, но нужда заставила его взяться за морскую работу. На Лафотены он отправился в первый раз и, держался робко и неуверенно. Ларс взял его под свое покровительство и тоном знатока сообщал ему названия и назначение различных снастей и частей бота. Рыбаки жевали табак и наслаждались. Под ними качалась палуба бота, над головой поскрипывали реи; они снова на море, снова на воде! «Тюлень» игриво резал волны. Приятели поглядывали друг на друга, поглаживали бороду и смеялись.
* * *
Ослепительное солнце заливает море. На востоке тянутся горы, подобные неровной серой каменной стене. Тут и там белеют на них полосы снега; розовато-серые облака цепляются за вершины. Стаи темных и пятнистых морских птиц качаются на волнах, несмотря на мороз и ветер, и наслаждаются чудесной погодой. Зеленовато-фиолетовой пеленой необозримо расстилается море. Искристая пена окружает черные рифы, вздымающиеся из пучины. Две голубовато-белых чайки несутся навстречу «Тюленю». Сквозь ветер слышны их пронзительные жалобные крики.
Три соседских лодки идут, придерживаясь друг друга, а четвертая, Андреаса Экра, «Бешеная», ухитрилась по своему обыкновению пробраться вперед. За ней вдогонку несется «Огонь морей». Его хозяин, Пер Сюцанса, стоит на руле, широко расставив ноги, и улыбается яркому солнцу. Немного позади, окруженная пеной, летит «Морская Роза» на заплатанных парусах. На руле стоит крепкий коренастый рыбак Яков Колченогий. На его черных волосах вместо зюйдвестки красуется красный колпак.
Три соседских лодки идут, придерживаясь друг друга.
Когда волна обдает ему голову, он Снимает колпак, отряхивает его о борт и снова надевает.
Ветер крепчает, волны растут, порывы ветра срываются с гор и ударяют по ботам, и суда, обнажая киль, шарахаются в сторону.
— В чем дело там у вас на носу? — кричит Криставер, нагибаясь, чтобы лучше видеть из-под паруса.
Сквозь ветер до него долетают слова Ларса:
— Арнт Осей просится на сушу. Струсил…
IV. «Тюлень» пошаливает.
Криставер напряженно следил за ботом, стараясь понять его характер. Он чувствовал, что бот не совсем в порядке: нет правильного соотношения между реями и остовом. У женщин и лошадей — свои капризы, у бота — также свои, и он, Криставер, должен во что бы то ни стало укротить бот.