У неё были огромные глаза цвета голубого неба, очаровательный носик, прекрасно очерченные щеки, слегка округлые скулы, и соблазнительные, в форме сердечка, губки.
Он никогда не встречал её прежде, а то обязательно запомнил бы ее лицо, но все же, в ней было что-то почти…
знакомое.
Она неуклюже подналась, морщась и постанывая, затем снова ринулась вперед.
Снова упала.
Страдальческий стон вырвался из ее рта, но тем не менее, она продолжала упорно двигаться в сторону крепости.
Наживка или нет, но такая решительность была поразительной.
Каким-то образом ей удалось обойти расставленные повсюду ловушки, словно знала, где они располагались, но споткнувшись о камень третий раз, она упала и осталась лежать, плача и дрожа всем телом.
Его глаза расширились, когда он рассмотрел ее спину.
Красное…
Это была…
кровь?
Свежая, до сих пор влажная? Ее мателлический запах витал в воздухе и ноздри Аэрона расширились, подтверждая его опасения.
О, да.
Так и было.
Её кровь? Или кого-то другого?
— Аэрон.
Уже не крик, лишь жалостливый плач.
— Помоги мне.
Его крылья раскрылись прежде, чем он смог всё обдумать.
Да, Ловцы нарочно ранили Наживку прежде, чем отправить ее в логово льва, надеясь на сочувствие со стороны добычи.
Да, он возможно получит пулю или стрелу в спину — но все же — он не собирался бросить ее вот так, раненую и уязвимую.
И он не собирался позволить друзьям рисковать своими жизнями, чтобы спаси — или уничтожить — его маленькую гостью.
Почему я? Задался он вопросом, прежде чем прыгнуть с балкона.
Он взмывал все выше и выше, затем начал спускаться по направлению к ней.
Он петлял, чтобы прицелиться в него было труднее, но ни свист стрел ни пистолетные выстрелы не прозвучали.
Однако вместо того что бы приземлиться, он увеличил скорость, протянул руки и подхватил ее даже не снижая темпа.
Она напряглась, возможно, испугавшись высоты.
Или же, она ожидала, что его убьют еще до того, как он доберется до нее и, когда он все таки схватил ее, застыла от ужаса.
В любом случае, его это не заботит.
Он сделал то, что и намеревался.
Она у него в руках.
Девушка начала слабо сопротивляться, что-то бормоча сквозь шок и боль.
— Не трогай меня! Отпусти! Отпусти, или я клянусь…
— Молчи, или ей-Богу, я уроню тебя.
Он держал ее за живот, лицом вниз.
Таким образом, она могла видеть, как долго она будет падать.
— Аэрон? Она вытянула шею, чтобы увидеть его.
Когда их взгляды встретились, она расслабилась.
Даже медленно улыбнулась.
— Аэрон, — повторила она и вздохнула от удовольствия.
— Я боялась, что ты не придешь.
Удовольствие в ее голосе, искреннее и без злого умысла, удивило его — и - смутило.
Женщины никогда не смотрели на него вот так.
"Твой страх неуместен.
Тебе следовало бояться моего прихода.
Её улыбка исчезла.
Уже лучше.
Единственное, что его сейчас смущало, это молчание его демона.
Как и с Девушкой-Тенью, его должны были охватить видения и гневные побуждения.
Побеспокоюсь об этом позже.
Продолжая петлять, он влетел в спальню, не останавливаясь, как обычно, на
балконе.
Ему нужно укрыться, как можно быстрее.
На всякий случай.
Кроме того, перед тем как втянуть крылья, он задел ими дверной косяк, и тело огнем обожгла боль.
Проигнорировав ее, Аэрон приземлился на ноги.
Выпрямившись, он подошел к кровати и осторожно опустил свою ношу на постель, лицом вниз.
Он провел пальцем вдоль ее позвоночника, и её губы в форме сердечка издали мучительный стон.
Он надеялся, что она была покрыта чужой кровью, но нет.
Её раны были настоящими.
Но осознание этого его не смягчит.
Возможно, она сама ранила себя — или позволила сделать это Ловцам- и всё для того, чтобы вызвать сочувствие.
Но ничего подобного.
Это вызвало у него лишь раздражение.
Он направился к шкафу, пытаясь втянуть обратно крылья, но сломанные, они никак не убирались.
Это лишь усилило его раздражение.
У него не было веревки и он не желал покидать комнату, чтобы найти её, поэтому он схватил два галстука, которые дала ему Эшлин, в случае если он захочет "принарядиться".
Он вернулся к кровати.
Она лежала, прижав щеку к мартрасу, её взгляд следил за каждым его движением так, как будто не могла оторвать от него взгляд даже на мгновенье — и в её глазах не было отвращения, подобного тому, что он видел у большинства женщин.
В её глазах горело что-то сродни желанию.