— Как ты не понимаешь?! Мет пытается спасти нас от Серой церкви!
Люсия не сопротивлялась и в этот раз, но с болью и обидой глядела в спину этому ребёнку, которому перевалило далеко за сорок. Элиас беспечно смеялся.
— Серая церковь? Да что вы к ней пристали? Люди в Акватике свободны в выборе веры!
Они заскочили в лифт, створки которого были заранее оставлены Маркусом открытыми. Он нажал кнопку самого верхнего этажа. Развернув Люсию к себе лицом, наконец смог страстно поцеловать.
— Ты разделяешь мнение принцепса Говера? — с подозрением спросила Люсия, ей совсем не понравились последние слова.
— Ох, Люси! Мне плевать на него, на Метью, на Серую церковь! — Маркус крепко обнял возлюбленную. — Мне главное, чтобы ты была рядом, и всё!
Падинг не знала, что ответить; она смотрела в глаза близкого человека, но решительно не понимала его. Лифт вздрогнул, пошёл вверх с усилием; опомнившись, Элиас быстро нажал на кнопку аварийной остановки, принудительно раскрыл двери.
— Что ты делаешь?! — Люсия не верила своим глазам; она мысленно приготовилась к любому безрассудству со стороны Маркуса, боязливо смотрела в проём между этажами.
— Пойдём, тебе надо это увидеть! — Элиас схватил ее за руку, помог спуститься на огороженный сеткой парапет, его еще не закрыли переборками. Он осторожно подвёл Люсию к краю, прошептал, обняв за плечи:
— Посмотри, какой вид!
От открывшейся картины действительно захватывало дух. Ещё строящийся Асцион раскинулся под ногами симметричным причудливым рисунком высоких и приземистых строений. Кое-где ещё сверкала сварка, работал кран. Работы шли ударными темпами. Посредине этого великолепия, устремляясь вверх, стояла узкая пирамида. Её шпиль украшал массивный крест с обоюдно длинными вертикальными краями. Убедившись, что внимание Падинг отвлечено, Маркус незаметно достал припрятанную заранее розу.
— Ох, Маркус! Откуда она у тебя здесь?
Красивый жест произвёл впечатление, Люсия приняла цветок.
— Разве это имеет значение? — Элиас мечтательно смотрел на защитный купол, казалось, отсюда его можно было потрогать рукой. На часах глубокая ночь, поэтому общее освещение города не функционировало, и можно было разглядеть подплывающие к толстому стеклу косяки рыб.
— Ты станешь моей женой? — вдруг спросил Маркус, он не сомневался в ответе. Люсия вздрогнула, резко обернулась. Роза упала на грязный пол. В уже заметно очерчивающемся животе нехорошо заныло. Она не могла сказать ему "да", она обещала себя Метью...
* * *
Джек не испугался, когда потухло освещение, но его сердце ёкнуло и замерло. Один за другим останавливало работу вспомогательное оборудование камбуза. Где-то за стеной лишенные электричества роторы генераторов сбавляли обороты, холодильные установки на складах сухими щелчками переключения в аварийные режимы возвещали пленников о том, что с этого момента их жизнь изменилась полностью и безвозвратно. Акрос погрузился не просто в темноту; в этот раз Росс чувствовал, что дело обстояло куда хуже; он не хотел паниковать, но кто-то толкнул его в спину, начинался хаос. Джек сделал рефлекторный шаг вперёд, наугад, вслепую. Помнил что вокруг люди, они всё еще находились перед выходом из кухни, надеялся, что не заденет никого ненароком, но тут же сам получил в нос локтем. Удар наотмашь оказался настолько болезненным, что Росс взвыл, отшатнулся. Из глаз брызнули слёзы, а из носа кровь. Он закрыл его руками, пережал, чувствуя, как хрустит хрящ. Тут же поднялся крик и гомон из десятка человеческих голосов. Джек кинулся вправо, хотел покинуть опасную зону. Чуть не упал, споткнувшись обо что-то мягкое на полу, получил еще один удар в бок, корчась от боли, отошёл к стене.Ударился о неё плечом и съехал на пол, встав на колени. Кровь сочилась сквозь пальцы мощным потоком, Росс тщетно пытался остановить её, тихо проклинал место, в котором оказался заперт. По его расчетам, Чоу остался в лаборатории и, наверное, скучал в обществе молчаливых акул. Джек был готов на всё, лишь бы оказаться вместе с ним, вдали от этого полоумного стада и шума, что оно издавало. Впрочем, даже в этой какофонии угадывался голос Ришона. Горе-вояка старался успокоить толпу, крича на них как сумасшедший и призывая не поддаваться панике. Джек невольно рассмеялся, корчился от боли: истерический крик, призывающий к спокойствию, поистине внушал уверенность. Голос Даниэля дрожал от страха, и навряд ли он осознавал, что тем самым лишь сильнее раскачивает лодку, в которой они оказались.