Глава 16
— Мои дорогие друзья! Здесь для вас заканчиваются беды и те лишения, которые вы испытывали на поверхности! Я, мэр города Гилеон, Чарльз Конор, приветствую вас, новые жители нашего города!
Максим смотрел на префекта Гилеона со спины, так как в момент его страстной и пылкой речи находился не в рядах миниатюрной армии вновь прибывших детей, а в вентиляционной шахте. Эвакуационные отряды смогли поймать Хватова, смогли отправить его на самое дно океана, но не смогли исправить его привычки. Прятаться и выжидать.
— Вы, дорогие мои друзья, хоть и не все понимаете мою речь, но и это мы исправим! В скором времени каждому из вас мы дадим учителя, соберём из вас классы и начнем обучение. Очень скоро ваша жизнь войдёт в привычное вам русло, и вы даже не заметите таких неудобств, как отсутствие солнечного света и звёздного неба над головой. Мы будем хранить память о солнце и звёздах и нести её в своих душах, дабы однажды снова оказаться на поверхности.
Максим действительно не понимал ни слова, ориентируясь на интонации и громкости голоса префекта. Ему показалось, что у Конора истерика. Может быть, это действительно было так. Краем уха Хватов слышал от русскоговорящих инструкторов, что тот прожил под водой больше года, спустился сюда задолго до начала пандемии. Немудрено, если у старика поехала крыша.
— Я вижу и знаю, что вам страшно, вы напуганы и, как вам кажется, загнаны в угол, но это не так! Только вместе, только вдвоём...
Максим поднял взгляд и сосредоточился на Коноре. Теперь он понимал его. Каждое слово и букву. Префект Гилеона вытянулся и истончился. Его костюм принял серый оттенок. Лица стоящих перед ним детей смазались и смешались, будто были нарисованы акварельными красками.
Конор обернулся и щёлкнул зубами.
Серая тварь смотрела Максиму в глаза. Хватов вскрикнул и отстранился от решетки. Чужак прильнул к ней и замахнулся для удара, но почему-то промедлил. Максим коснулся стального короба руками и ментально усилил его. Мраморный узор расползся от его пальцев крошечными змейками. Враг оскалился, но, опустив длинную руку, тихо зашептал:
— Маленький, запутавшийся человек, как же тебя угораздило попасть в этот капкан?
Максим стоически выносил его взгляд. На обезображенном человекоподобном лице не было носа, две щелочки судорожно расширялись и сужались. Тварь устала в этом импровизированном сражении, но Хватов чувствовал себя не лучше. А самое страшное, он не знал, что произойдет, когда кто-то из них окончательно выбьется из сил. Сможет ли враг напоследок уничтожить его разум? Или стереть сознание? На что он был способен? Максим молчал.
— Ну же, мелкий пакостник, хватит защищаться!
— Я тебе не по зубам, — осмелился процедить Максим сквозь зубы. Мраморный узор достиг решетки. Незнакомец ударил по ней рукой, но не смог сломать и дико заорал:
— Мерзавец! Ублюдок! Бешеный щенок!
Он снова и снова обрушивался на вентиляционный лаз, колотил по нему руками, превратившимся в увесистые молоты. Все было без толку. Максим отстранялся. Ему удалось выиграть ещё немного времени, и опрометчиво было тратить его на лицезрение этой агонии. Лаз впереди поворачивал за угол и исчезал во чреве городских коммуникаций.
Максим привычным движением проехался коленками по стали. Азарт погони и детские воспоминания развеселили его. Крики незнакомца становились тише. Максим съехал по желобу, хватаясь за перемычки, но замер, его улыбка сошла на нет. Внизу коллектора оказалась комната с высоким потолком, в которой можно было стоять в полный рост, заваленная картонными коробками и ветошью. На лохмотьях лежали четыре полуистлевших скелета. Все мальчики, и им было не больше двенадцати лет.
— Помнишь это место, малыш?
Голос незнакомца просачивался сквозь стыки стальных листов.
— Да, я должен был лежать там, — дрожащей рукой Максим указал в дальний угол комнаты.
Ветошь была подмята, но место, которое подразумевало наличие ещё одного тела, пустовало.