— В качестве свадебного супа предлагаю «Сопа дефейжао ком легюм», — сказал папай.
— Бобовый суп с овощами? Неплохо, — согласилась я. — Тогда и Фло жаловаться не станет. Должен же пастор-вегетарианец что-то есть!
Папай улыбнулся. Мне было бы полезно поработать на кухне бок о бок с настоящим поваром. И наконец-то он нашел для меня время. Даже принес из ресторана настоящий поварской колпак и показал, как профессионалы нарезают овощи.
— Осторожно, очень острый, — сказал он, подавая мне длинный нож. — Держи аккуратно. Кончик ножа должен всегда оставаться на доске. Работает только та часть, что ближе к рукоятке.
— Так? — я подвигала ножом, как рычагом.
— Умница, Кокада, — кивнул папай. — Левая рука перемещает овощи. Смотри, я сейчас покажу.
Папай очистил луковицу, разрезал ее пополам и пододвинул одну половинку к моим пальцам.
— Прижми ногти к доске, — велел он. — И чуть-чуть согни пальцы. Хорошо. Теперь двигай кончиками пальцев луковицу вперед, а правой рукой поднимай и опускай нож.
Я очень старалась. Но либо резала ножом воздух, либо отхватывала здоровенный кусок луковицы.
— А по-другому нельзя? — вздохнула я.
— Зачем? — улыбнулся папай и взял у меня из рук нож. — Это же очень просто. Вот так!
С быстротой молнии папай превратил вторую половинку луковицы в крохотные кубики.
— Нет, так мне никогда не научиться, — огорчилась я.
Папай подмигнул:
— Немножко терпения, Кокада. Знаешь, каким был мой первый день учебы? Мне пришлось резать лук с утра до ночи. И собственный большой палец заодно. Видишь?
Он протянул левую руку. На суставе большого пальца красовался шрам.
— Ох, — пожалела я его. — Больно было?
— Скорее, страшно, — ответил папай. — Кровь хлестала, как из зарезанного поросенка. Но когда этому научишься, приготовление еды превратится в сплошное удовольствие. И в удовольствие вдвойне для твоих гостей! — Папай слегка толкнул меня в бок. — Хорошая еда может смягчить сердце даже заклятого врага.
Я тут же вспомнила о Далиле.
Мне так хотелось, чтобы папай помог мне с ужином в пятницу! Но он и без того весь сегодняшний день посвятил тому, чтобы научить меня самым необходимым повару вещам. В конце концов, я стала нарезать овощи не так уж и плохо, а папай посоветовал, какие пряности придадут моему супу неповторимый вкус.
— Я добавляю корицу и гвоздику, — сказал он. — Они говорят лучше всяких слов.
— О чем?
— Как это, о чем? — улыбнулся папай. — О том же, о чем поется почти во всех бразильских песнях. О любви.
Он подхватил маму, которая как раз вошла в кухню, и станцевал с ней коротенькую, но романтичную самбу.
Я вздохнула. Иногда мне хочется стать маленькой, а иногда большой. Как сегодня. Я хотела бы жить со своим мужем долго и счастливо. Вот бы заглянуть в будущее и узнать, изменил уже свое мнение Алекс или нет…
Нас с невестой ждали у Джеффа в субботу к четырем.
Гостиная его квартиры превратилась в самый настоящий храм. Что мне нравится в старших членах нашей семьи, так это то, что они делают вместе с нами совершенно безумные вещи, и при этом получают не меньшее удовольствие, чем младшие.
Вместо алтаря Джефф притащил из подвала старую конторку и накрыл ее белым платком. На месте бильярдного стола были разложены толстые кожаные подушки — на них разместились гости: мама с Леандро, папай, бабушка, Джефф, Вивиан Балибар и Энцо в своем неизменном красном пиджаке.
Мы тоже принарядились. Фло должна была играть роль пастора, поэтому натянула на себя белый балахон. Правда, это была всего лишь простыня с дырой посередине. На шее у нее болтался картонный крест, обернутый серебристой фольгой.
Наших гостей все это совершенно не смущало. Мы как-никак были не на нью-йоркском «shooting», а на семейной свадьбе. Отсутствовала только Пенелопа. Пока длилась церемония, она держала под контролем ситуацию в «Жемчужине юга». Мы с Алексом были свидетелями и стояли справа и слева от алтаря. Алекс надел джинсы и белую рубашку, и когда он взглянул на меня, на лице его появилась улыбка.
О-о-ох-х, как же у меня чесалась голова! Но я только нос сморщила.
— Почему здесь так пахнет чем-то вроде бензина? — шепнула я Алексу.