Они были единственными по-настоящему выжившими после эпидемии «гриппа Франсуа». Конечно, те немногие уцелевшие, которые, с трудом волоча ноги, бесцельно бродили по ту сторону ограждения, обладали иммунитетом, иначе уже давно загнулись бы под воздействием вируса, — но, в сущности, они были в той же степени мертвы, как и те, кого он сразил в самом начале.
Просто они еще не знали об этом.
Джулиан еще несколько раз щелкнул переключателем и, наконец, выключил монитор. Он зевнул, потянулся и отправился в постель, втайне надеясь, что доктор Эвелина Во, по стечению каких-то странных обстоятельств, ждет его там, укрывшись одеялом.
*
Джулиан не знал, сколько времени длился его сон, но догадывался, что недолго: его еще не мучили кошмары, как это обычно случалось, и подушка под его щекой еще не была мокрой. Он неподвижно лежал в темноте; должно быть, что-то его разбудило.
Он примерно в течение минуты вслушивался в тишину и внезапно заметил, что почти перестал дышать. Джулиан медленно вобрал в легкие воздух, стараясь сделать это беззвучно. Он не только ощущал нечто, что вывело его из забытья, — он буквально чувствовал на себе взгляд чужих глаз и отчего-то знал, что эти глаза, несмотря на полную темноту, могут отчетливо его видеть.
В следующий миг чья-то рука схватила его за запястье и резко выдернула из-под одеяла. Другая рука — потная, соленая — зажала ему рот с такой силой, что хрустнули зубы. Попытка закричать, чтобы позвать на помощь, обернулась невнятным мычанием. Однако Джулиан смог разобрать, что вторая рука принадлежала другому человеку, — это означало, что нападавших было, как минимум, двое.
Чей-то голос, глухой и гулкий, произнес: «Поосторожнее с ним!» — и Джулиану невольно захотелось поблагодарить незнакомца за эти слова, пусть даже он и понимал, что его дни наверняка сочтены.
«Что происходит? Кто эти люди?» Скорее всего, это были чужаки из-за ограды — люди, обитавшие вокруг его убежища последние десять лет…
Они протащили его через всю комнату, по-прежнему в темноте, затем принялись связывать его запястья и лодыжки, молча и деловито — слышался лишь шорох клейкой ленты. Теперь Джулиан понимал, что в комнате было по меньшей мере четверо мужчин: двое держали его, третий проверял, надежно ли он связан, чтобы застраховаться от любых неожиданностей, четвертый, тот самый человек, который предупредил, чтобы с Джулианом обращались поосторожнее, расположился в углу комнаты.
— Главное, чтобы он не смог предупредить остальных, — произнес последний. — Мы слишком далеко зашли. Нельзя допустить провал.
Джулиана больше испугал даже не тон, которым были произнесены эти слова, а сам их смысл. Они служили подтверждением того, что вся эта операция — в чем бы ни заключалась ее суть — была подготовлена заранее и распланирована до мелочей. Именно это заставило Джулиана Грейвза (точнее, человека, носившего это вымышленное имя) затаить дыхание и обратиться в слух, в то время как внутри у него все трепетало от ужаса.
Внезапно затрещала рация, и чей-то голос произнес: «Мы на месте. У вас все в порядке?»
— Да, всё спокойно, — ответил голос из угла комнаты. — Только постарайтесь, чтобы никто не пострадал. Он хочет устроить показательный суд, ты не забыл?
— Они все подчиняются беспрекословно, — ответил собеседник сквозь треск и помехи, которые, однако, не могли скрыть явной насмешки в его голосе. Эти люди — кем бы, черт возьми, они ни были! — сейчас были явно довольны собой.
Единственный человек в комнате, не разделявший их чувств — он, Джулиан Грейвз, — с трудом дышал сквозь плотный слой клейкой ленты, вклинившейся между его дрожащих губ. Глаза щипало, он то и дело смаргивал заливавшие их пот и слезы и непрестанно думал о докторе Эвелине Во и ее почти совершенной заднице. С чего вдруг он раз за разом прокручивает перед глазами этот эпизод — как она выходит за дверь, чтобы отправиться спать, и оставляет его сидеть за монитором, — Джулиан не понимал, но это помогало хоть немного облегчить ситуацию, которая иначе была бы невыносимой. Он знал, что дела его плохи как никогда, и он вот-вот склеит ласты — в сущности, уже склеил, — но если эта ночь и впрямь окажется последней из проведенных им в этом безблагодатном мире, он уйдет хотя бы с каким-то подобием улыбки на лице.
— Хорошо, — произнес голос из угла комнаты, твердо и с некоторым нетерпением. — Отведите его к остальным. Если хоть рыпнется — вырубите его.
Его подчиненные резким рывком поставили Джулиана на ноги. Меньше всего ему сейчас хотелось «рыпнуться» и вообще вызвать у этих маньяков хоть малейшее недовольство.