От яркого белого света глаза потекли. Утирая невольные слезы и шмыгая носом, Майкл на руках выбрался из постели. Сел на холодный деревянный пол, зябко передернул плечами. Телефон оказался прямо перед ним, только протяни руку. Черный шнур издевательски змеился по полу. Майкл поймал его, дернул. Не помогло — телефонная розетка была слишком далеко. А ножниц под рукой (Майкл специально огляделся) не было. Пришлось торопливо снимать трубку, едва тот вновь подпрыгнул. И почему-то вместо того, чтобы просто оставить ее снятой, Майкл поднес ее к уху.
— Ал… Кха. Алло, — хрипло сказал он сухими губами. В горле был сплошной песок, в желудке — мертвая зыбь. Майкл лег на пол, чтобы не так мутило.
— Майки, мать твою, что ты творишь! — прямо в ухо ему начал Зак.
Голос, усиленный надежным динамиком, был оглушительным — будто Зак орал ему прямо в лицо. Майкл поморщился от боли, отодвинул трубку.
— Скажи мне!.. — потребовал Зак. — Скажи мне, мать твою, Рита, блядь, Хейворт, почему радость моего новогоднего утра начинается не с открытки <i>дорогуленькому папусичке</i> с ебаными розовыми стразиками — а с новости от Сазерленда, что он не будет с тобой работать?! Что ты ему сказал?! Что ты, мать твою, Майки, сказал ему, что теперь он говорит со мной таким тоном, будто я надругался над трупом его бабушки?!
— Привет, Зак, — хрипло сказал Майкл.
— Почему он не хочет с нами работать? Майки, ты же умеешь ладить с людьми! Что случилось — ты его цапнул за жопу? Он тебя?.. Дай мне все уладить, просто скажи, что случилось, я дам ему цапнуть свою жопу, если его это успокоит! Потому что если он уйдет из проекта, — Зак понизил голос, — ты знаешь, <i>кто </i>будет очень расстроен.
— Ларри, — сказал Майкл. — Я так и не понял, в чем его интерес. И при чем тут Сазерленд.
— Мы говорили об этом вчера! Если ты не запомнил — купи себе диктофон и включай его каждый раз, когда я с тобой разговариваю! А потом слушай его перед сном!
— Нет, я помню, что он написал книжку, — вяло сказал Майкл, с трудом припоминая события вчерашнего дня. — И она типа стала бестселлером и поэтому по ней ставят фильм. А Ларри весь в ожидании, что за этот фильм я принесу ему в зубах первый Оскар, чтобы он мог повесить на меня новый ценник. Я про другое. У нас свои сценаристы есть, нахуй этот мудак нужен Ларри? Сценарий готов, права у студии. Пусть катится нахер.
— Майки, — аккуратным голосом сказал Зак. — Открой уши.
Майкл зевнул и протер глаза кулаком. Под веко попала ресница и немилосердно жглась, вызывая слезный рефлекс.
— Ларри считает, что книга — огонь, — сказал Зак. — И очень не хочет, чтобы наши сценаристы запороли материал, потому что тут надо тонко, это тебе не летний блокбастер. Сазерленд до февраля сидит и правит сценарий. Все должно быть и-де-аль-но. Ты же знаешь, что у нас кризис, эти строчилы все считают себя Хэмингуэями и хотят гонорары, будто они тут самые главные. Книга взяла Букера, и если мы не сделаем этот сценарий сейчас, Сазерленд пойдет договариваться с «Фокс» или «Парамаунт». И я его понимаю, он тоже хочет кушать, желательно — золотой ложкой. Но если он уйдет и унесет сценарий, мы будем в жопе. Потому что твой Оскар возьмет какой-нибудь Том Харди и будет абсолютно прав.
Майкл поскреб ногтями колючую щеку, недовольно вздохнул. Лежать на голом полу было жестко и холодно. Он взял край одеяла, которое свешивалось с постели, стащил на себя. Синтетический наполнитель, нагретый за ночь его теплом, укрыл ноги и подмерзшие плечи. Майкл закутался, как мог, завернул ступни.
— Слушай, — вяло сказал он. — Если он так нужен в проекте — позвони ему, пусть возвращается и пишет, что там ему надо писать. Я тогда сам уйду. Пусть Ларри подыщет кого-нибудь на мое место. Ему-то какая разница, кто играет?
— Куда ты уйдешь, — жестко одернул Зак.
— Не знаю, — честно сказал Майкл. — Отдохнуть. Летом начинается вторая часть "Неверлэнда", а до него у меня график промотуров по дням расписан. Я два года света белого не видел, можно я просто поваляюсь и пожру пиццу?..
— Нельзя, — отрезал Зак.
— Сазерленд — мудак, — упрямо повторил Майкл. — Я не хочу с ним работать.
Зак замолчал. Майкл глубоко вздохнул, ощущая навалившуюся тишину, как пухлую белую подушку, которой кто-то хочет его задушить.
— У тебя что, отходняк? — деловым тоном спросил Зак. — Похмелье? Депрессия? Ты ширялся всю ночь?
— Ничем я не ширялся, — пробурчал Майкл. — Приехал домой и лег спать. Ты меня разбудил.