Не совершает ли он очередную ошибку?..
Он садился за стол, за которым провел столько часов, вынимая у себя из головы историю слово за словом. Смотрел на фотографию Джеймса.
Винсент отдал ему несколько. Тогда, тем похмельным утром, на лестнице — Майкл уже уходил, спустился на половину пролета, когда Винсент выскочил из дверей, крикнул вниз:
— Майкл!.. Подожди!..
А когда Майкл поднялся назад, сунул ему несколько фотографий. Прямо в рамках, как были. Неловко, почти волнуясь.
— Ты говорил, у тебя ни одной нет, — сказал Винсент. — Пусть будут.
Они обнялись на прощание.
Теперь Майкл смотрел на лицо Джеймса и думал — что бы ты посоветовал?.. Джеймс молчал, приходилось решать самому. Проводя в сомнениях дни, он возвращался к проекту — стараясь просто не думать, что это будет, зачем, для кого.
Бран и Дакота навестили его в конце декабря, когда Майкл на себе прочувствовал все тяготы жизни творческого человека. Он мало спал, ел что попало, почти не выходил из дома. Просыпался с мыслями о поиске людей, засыпал с мыслями об оптимальном маршруте. Просыпаясь среди ночи, хватал оставленный на одеяле блокнот и вписывал пришедшую в голову идею — он обжегся пару раз, когда был уверен, что ничего не забудет наутро — конечно же, забывал и потом по полдня мучался, пытаясь вспомнить, что же там было такого важного и гениального. Бобби недовольно ворчал на него, потревоженный среди ночи, толкал в грудь, чтобы Майкл лег обратно. Майкл бурчал ему подождать и торопливо записывал: не забыть то, не забыть это.
— Выглядишь подозрительно, — сказала Дакота.
Майкл сидел на полу, опираясь спиной на диван, посреди бумажного хаоса. Он в очередной раз пересчитывал бюджет, исходя из количества заново распланированных съемочных дней. Как ни крути, их выходило минимум сорок, и это при самом удачном раскладе. При неудачном — все шестьдесят, и это он еще не учитывал переработку — которая обязательно случится, потому что обязательно случается всегда.
Бран поставил на столик у дивана белую картонную коробку, перевязанную ленточкой. Сунув руки в карманы, склонил голову к плечу, изучая столбики цифр на раскиданных по полу бумагах.
— Ты что, решил пойти в математики? — спросил он.
— Я просто… — Майкл рассеянно посмотрел на него, на Дакоту, потом отложил ручку и взъерошил волосы, которые и так были всклокочены. Он был в затасканном спортивном худи поверх футболки и джинсов — и, кажется, в этой же футболке он и спал. — Я хочу сделать свой фильм. Только есть проблема — не знаю, где взять кита.
— Кита?.. — переспросил Бран. — Зачем? В смысле — живого?..
— Конечно, живого!.. — Майкл посмотрел на него с непониманием, отчего такая естественная и понятная проблема вызвала у Брана столько недоумения в голосе. — Все разрастается, как снежный ком, — с досадой сказал он. — Каст, массовка, путешествия эти все, техника, оборудование… Одна аренда стоит, как… — он взял себя за волосы, сжал в кулак и подергал. — Я же не хочу делать все на коленке, я хочу, чтобы был нормальный формат, декорации, люди.
Бран присел на корточки, взял один из листов со схемой расходов с пола, прочел. Посмотрел на Майкла, явно пытаясь взглядом определить, что тут сейчас происходит.
— Тебя как-то некисло вштырило, — сказал он с некоторым замешательством, будто не мог определиться, нравится ему то, что он видит — или тревожит. — Ты точно ни на чем не сидишь?.. Может, тебе еще раз скататься в Малибу?
Майкл глубоко вздохнул. Протер лицо руками.
— А что в коробке? — спросил он, кивнув на столик.
— Торт, — ответила Дакота. И многозначительно посмотрела на Майкла, будто о дальнейшем он должен был догадаться сам.
— Кому? — с искренним любопытством спросил тот.
Бран протянул руку, потрогал ему лоб.
— Тебе, придурок, — сказал он. — У тебя день рождения.
— А, — сказал Майкл. — Точно.
Бран повернул ему голову, с серьезным видом глянул на зрачки. Майкл сердито отбил его руку.
Наверное, им стоило все рассказать — а то они точно решат, что он опять на чем-то сидит. Майкл поискал в памяти, откуда имело бы смысл начать.
— Помнишь, однажды, еще в Лондоне, я взял у тебя тачку на пять дней? — спросил он. — Под Новый год.
Бран от неожиданности округлил глаза.
— Ну, вроде. А как это связано?