— Если тебе так проще — да, я был психологом.
— Ты этого не говорил, — сказал Майкл, неприятно удивленный такой новостью.
— А должен был?..
— Мы же общались! Ты не должен был предупредить, что что-то делаешь с моими мозгами?..
— Если бы ты был моим клиентом, а я был твоим психоаналитиком, — едко сказал Уизли, — конечно, ты был бы в курсе. Но мы были всего лишь приятелями, а тебе как приятелю я не хотел говорить о своем прошлом.
— Но ты же использовал на мне свои штуки!
— А ты использовал на мне свои, когда пытался прилепиться ко мне, как анемон к раку-отшельнику, — Уизли недовольно сложил губы скобкой. — Майкл, все люди используют друг на друге свои штуки.
— Но ты использовал свои намеренно!
— Да? И какое же у меня было намерение?..
— Не знаю, — признался Майкл после короткой паузы. — Но какое-то было же?
— Господи, ты так боишься за свои мозги, будто они у тебя из золота и каждый мечтает до них добраться. Ты сам меня выбрал — там было полно народу, с кем ты мог общаться, но ты выбрал меня! Это мне нужно спрашивать, какое у тебя было намерение, когда ты отчаянно пытался со мной дружить.
— Никакого! — сердито сказал Майкл. — Просто ты мне нравился.
— Ну прости, что в умении выстраивать социальные связи я умнее тебя, — язвительно сказал Уизли.
— Сказал человек, который обходится без друзей!
Уизли резко помрачнел, и Майкла вдруг осенило. Они погибли там. Или остались там. А он, человек, который мечтал спасать мир — вынужден жить здесь, прикованный к инвалидному креслу до конца своих дней. И пить, проклиная свою беспомощность. Жизнь вокруг продолжалась, а для него — замерла, потеряла смысл.
Майкл повернулся к фотографиям, скользнул взглядом по лицам, гадая, кто из этих смеющихся, загорелых ребят, вернулся домой в гробу. Одно лицо мелькало чаще других — парень со снайперской винтовкой. Широкоплечий, с кривой улыбкой из-за шрама вдоль челюсти. У него был прямой, почти высокомерный взгляд. На всех фотографиях он всегда был рядом с Уизли.
— А кто этот парень? — спросил Майкл, кивнув на фото. — Снайпер. Твой друг?
— Мой муж, — хмуро сказал Уизли.
Майкл помедлил, но все же спросил:
— Он не живет с тобой?..
— Нет.
Уизли поболтал джин в стакане, прежде чем допить, потом добавил:
— Предупреждая твой вопрос, где он. Я надеюсь, у тебя не мелькнуло мысли, что он меня бросил. Это не так. Он бы не бросил. Нашу машину расстреляли хуситы. Он не пережил того, что пережил я.
Майкл глубоко вздохнул, начал:
— Мне…
— Не сочувствуй, — резко перебил Уизли. — Мне это не нужно.
Так вот в чем было дело. Не в инвалидной коляске — не только в ней. В горе, от которого не убежать. Майкл вновь посмотрел на фото. Муж. Кажется, они были счастливы вместе. Они улыбались, как счастливые люди — даже на войне, даже среди горячих песков, среди смерти. Они были вдвоем — а потом все исчезло. И рыжий парень со смешным прозвищем остался один, жить дальше. Вот только как после этого жить? Как можно смотреть на солнечный свет, зная, что второй его больше не видит?..
— Мне очень жаль, — тихо сказал Майкл.
— Мне не нужно твое сочувствие, — ожесточенно сказал Уизли, вскинув на него блестящие глаза. — Мне не нужен совет, что мне делать и как мне жить дальше, мне не нужно знать, что жизнь продолжается, мне плевать, если ты тоже кого-то терял и знаешь, каково это! Так что избавь меня от своей эмпатии!..
— Акула откусила тебе не ноги, а голову, — сказал Майкл.
Уизли задрал бровь.
— Что?..
— Если ты не можешь без него жить — застрелись, — сказал Майкл. Уизли раскрыл глаза: такого он явно не ждал. — Застрелись или живи дальше. Как другие. Как все.
Уизли поджал губы, усмехнулся.
— Ты в своем уме — давать такие советы? Ты соображаешь, что говоришь?..
— Я знаю, каково терять тех, кого любишь, — сказал Майкл. — Или ты сдохнешь от горя — или выживешь. Выбирать приходится самому.
— Меня устраивает моя жизнь, — с вызовом сказал Уизли. — Я уже говорил — со мной все в порядке. Я не собираюсь украшать этот дом своими мозгами.
— А что ты собираешься? — спросил Майкл. — Спиваться, жить в рехабах, а в моменты просветления спасать жалких неудачников вроде меня?
— Может быть.
— Думаешь, он, — Майкл кивнул на фотографии, — тебя бы одобрил? Ему было бы приятно видеть, как ты медленно дохнешь?
— Он не увидит! — вдруг яростно крикнул Уизли, вцепившись в подлокотники и качнувшись вперед. — Он не сможет ни осудить, ни одобрить! Он не узнает! Его больше нет!
Он вдруг замолчал, у него покраснело лицо. Он стиснул зубы, стараясь сдержаться, прожигая Майкла бешеным взглядом — но не сумел. Уронил лицо в ладони с длинными пальцами, согнулся, уткнувшись в колени. Заплакал. Майкл подошел к нему, присел рядом, положил руку на вздрагивающую спину. Погладил по рыжей голове.