Парк-Сити был крошечным одноэтажным городом, в котором жили смешные семь тысяч человек. Остальное население составляли туристы, стремящиеся на горнолыжные курорты вокруг города, и гости фестиваля. Склоны предгорий, покрытые снегом и острыми елями, окружали город со всех сторон. Куда ни глянь, взгляд утыкался или в сугроб, или в елку. Город был переполнен, отели — забиты под завязку. Майклу пришлось поселиться в коттедже — старомодном бревенчатом доме с тканевыми ковриками, оленьими рогами и дутыми кожаными диванами.
Его редко заносило в такую глушь.
Все здесь было каким-то маленьким, однообразным, предсказуемым, настолько типичным, что весь этот город казался одним сплошным пошлым штампом — и его закусочные, и его домики, и его люди. Майклу постоянно хотелось взмахнуть руками и крикнуть: да кто так снимает, нельзя же ляпать столько клише в каждом кадре!..
Главная улица незатейливо называлась Мэйн стрит. В кинотеатре, где шел показ фильмов, было чуть больше двухсот пятидесяти мест, а во время фестиваля основным украшением города были рекламные флажки и афиши, и больше про Парк-Сити сказать было нечего.
Фабьен смотрела с афиши темным печальным взглядом. Охваченная струящимися шелками, как темным водоворотом, она была удивительно хороша. Майкл редко видел ее настолько красивой — разве что по утрам, когда она, в полосатой тельняшке на голое тело (и почему француженок так манит к полоскам?..), сидела на кухонном столе, болтая босыми ногами, растрепанная, с колтуном вместо волос после горячей ночи — и смеялась, и ела что-то прямо из сковородки, держа ее на коленях. И что-то рассказывала, размахивая вилкой, и роняла себе на колени куски омлета или бекона, если жестикулировала слишком быстро. Она была такая смешная. Она была такая живая. Иногда Майклу казалось, что он любил ее всю свою жизнь, что он искал только ее, и лишь она одна была настоящей среди всех, кто его окружал. Иногда он смотрел на ее вьющиеся волосы и синие глаза и испытывал странную смесь беспомощного отчаяния и нежности. Ему хотелось ее просто выкрасть, но дальше почему-то мысли не шли. Выкрасть — и все.
Он надеялся, что она передумает. Но она так и не появилась. Из всей команды приехал только он. Режиссер не отвечал на звонки — по слухам, он укатил с горя куда-то в Анды, медитировать и жрать текилу.
Майкл сидел за столиком Синема Кафе, пока рядом проверяли свет и звук для интервью и пресс-конференций. На маленьком подиуме перед книжными полками стояли гладкие кожаные кресла, на столике лежали буклеты, флаеры и программы фестиваля. Майкл проверил сообщения — пусто, — положил телефон на столик рядом с чашкой кофе, которую ему принесли полчаса назад. Кофе уже остыл, сахар осел и растворился на дне.
Это было даже смешно. Фабьен выходит замуж. Джеймс женится. Может, и ему стоит? Виктория была бы вне себя от радости.
Фабьен встречалась с Гийомом задолго до Майкла. И задолго до Майкла тот был психом. Он фанатично ревновал Фабьен ко всем ее партнерам, пока наконец не достал настолько, что она его бросила. Майкл оказался в нужное время и в нужном месте, чтобы занять опустевшую сторону ее постели, а теперь он и здесь оказался «бывшим». И почему?..
Ладно, он сам не был ангелом даже когда они с Фабьен съехались и жили вместе. Но и с Фабьен было сложно. Он был влюблен. Он хотел постоянства, он хотел, чтобы она определилась, с кем остается — с одним или с другим. Он позволил ей жить в своем доме, он возвращался к ней — и никогда не знал, какой застанет ее. Будет она веселой и игривой?.. Будет она мрачной и подавленной после бутылки вина?.. Будет рыдать, завернувшись в занавеску от душа, будет висеть на телефоне с Гийомом, бесконечно выясняя с ним отношения?.. А может, ее вообще не будет в доме, потому что она, оставив записку, улетела в Париж, чтобы появиться через пару дней со слезами и истерикой, что Майкл лучше всех в мире, что она никогда больше не вернется к Гийому?..
Он прощал. Он думал, что любит ее. Он думал, что ей нужно время. Хотел спасти. Уже решился сделать ей предложение, уже начал думать, какое кольцо купить.
Но грянула эта история с Ларри, и Майкл опять оказался один.
Пробегавшая мимо девушка с бейджиком волонтера остановилась рядом, вспыхнула от невольной улыбки. Майкл поднял голову, машинально улыбнулся в ответ. Девчонка была не в его вкусе: круглолицая, с волосами, забранными в конский хвост. Она, похоже, только первый год участвовала в Сандэнс, так что еще не насмотрелась на лица знаменитостей и с трудом удерживалась от желания попросить автограф.