— Привет, — сказал Майкл, когда пауза чуть-чуть затянулась. — Как дела?
— Хорошо, — отозвалась она и спохватилась: — Простите, у вас, — она сунулась в свой планшет, чтобы свериться с расписанием: — у вас фотосет через полчаса, интервью через сорок минут.
— Конечно. Спасибо, что напомнили.
Она нерешительно шагнула в сторону, не спуская с него глаз. Волонтеров, наверное, жестко инструктировали не лезть со своими восторгами и обожанием к звездам. У нее на лице было написано сожаление. Когда еще столкнешься с кумиром вот так, лицом к лицу, даже не на бегу?..
— У вас есть ручка? — спросил Майкл.
— Что?.. Да, есть, конечно, есть, — она с готовностью шагнула назад.
Майкл взял со столика рекламную открытку, перевернул белой стороной вверх.
— Как вас зовут?
— Меган, — выдохнула та, сияя от счастья.
«Хорошего дня, Меган!» — написал он поперек открытки и расписался.
Миссис Кеннет из школы при церкви святого Иоанна всегда говорила, что такой рукой Майклу лучше писать на стенах маркером неприличные лозунги, а не письменные работы. Вот бы она удивилась, узнав, сколько людей теперь жаждет получить образец его кривого почерка.
— Спасибо, — шепотом сказала Меган, пряча открытку в страницах планшета.
Майкл кивнул на прощание.
Надо было как-то убить полчаса, он взял полистать журнал фестиваля.
— Я присяду? — спросил кто-то рядом, и, не дожидаясь разрешения, отодвинул себе кресло.
Майкл поднял глаза — лицо парня было знакомым, он где-то его видел.
— Привет, — сказал он.
Обежал глазами плотную фигуру, молодое лицо. У парня покраснел нос, он характерно шмыгал и оживленно стрелял глазами по сторонам. Они точно где-то недавно виделись… А, точно. «Киприани». Гарри — Майкл только напрочь забыл фамилию. Гарри пытливо смотрел на него, будто что-то хотел прочесть по глазам.
— Как тебе фестиваль? — спросил Гарри.
Майкл пожал плечами.
— Не знаю. Я все пропустил. Говорят, много хороших фильмов.
— Хотел бы глянуть на твой. Шекспир, да?.. Сложная тема. Такие нюансы. Рискованно выходить на экраны с темой сексуального насилия.
— Что? — переспросил Майкл, удивленный таким напором.
— Я про пьесу, — сказал Гарри, впиваясь в него взглядом. — Ты же читал? «Сон в летнюю ночь», Оберон принуждает Титанию…
— Конечно, читал, — перебил Майкл.
Ему показалось неприятным, что этот абсолютно левый парень считает его чуть ли не идиотом, который сам не понимает, в чем работает.
— Мы делали фильм не об этом. Это драма о кризисе отношений.
— Феминистки порвут вас на тряпки, — уверенно сказал Гарри. — За притеснение женщин и все намеки сам знаешь на что.
— На что?.. — по инерции спросил Майкл. Потом встряхнулся, встал: — Извини, мне нужно сделать звонок.
— Конечно, — снисходительно отозвался тот, будто выиграл в каком-то споре.
Осадок от разговора был неприятным. Майкл постарался отвлечься, взял еще кофе, послонялся по залам. Когда позвали — улыбаясь, постоял перед камерами. Они устращающе щелкали, как стая богомолов. Потом его окликнули, усадили, девушка-гример осторожно обмахнула ему лицо кистью, будто оно было антикварным черепком с раскопок. Майкл включился, только когда рядом на раскладной стул уселся журналист с блокнотом в руках. Тот напряженно перелистал свои заготовки, потом улыбнулся, будто его воткнули в розетку, уточнил у Майкла, готов ли тот. Майкл кивнул.
— Добрый вечер, меня зовут Рой Джефферсон, и сегодня — последний день фестиваля Сандэнс. Рядом со мной Майкл Винтерхальтер, и мы будем говорить о независимом кино.
Майкл взмахнул рукой в ближайшую камеру, направленную на него. Один оператор был приклеен к нему, второй — к Джефферсону.
— Майкл, вы часто снимались у молодых режиссеров, работали с маленькими студиями, — сказал тот. — Расскажите, как вы пришли в независимое кино?
Майкл качнул головой в сторону, будто ему нужно было припомнить.
— Однажды я получил приглашение на вечеринку от одной девушки… — издалека начал он и сделал короткую паузу. — У меня был с собой букет. Роскошный, ужасно дорогой. Семь роз.
— Это были какие-то особенные розы? — ведущий поддержал шутку, заулыбавшись.
— Нет, это были обыкновенные розы, просто на них ушло сорок пять фунтов — тогда это были для меня большие деньги, — пояснил Майкл. — У меня в карманах редко водилось больше десяти.
— Значит, это была особенная девушка, — сказал Рой.