В зените своей славы в XIV—XV веках Ганзейский союз, эта своеобразная купеческая федеративная республика, был не слабее любой европейской монархии. При необходимости он мог применить и силу, объявить непокорным торговую блокаду. Но к войне все же он прибегал в редчайших случаях. В конце-то концов она же ставит под угрозу прибыли! Однако, когда датский король Вальдемар IV в 1367 году напал на ганзейскую базу Висбю, что на острове Готланд, и начал угрожать всей балтийской коммерции, союз решил все-таки применить оружие.
Собравшись в Грейсвальде, представители городов постановили превратить свои торговые шхуны в боевые корабли. В море вышли подлинные плавучие деревянные крепости — на носу и корме высились высоченные платформы, с которых так удобно отражать атаку идущего на абордаж противника. По кромке такой платформы возвели прочный частокол, защищающий своих лучников.
Флот, насчитывавший пятьдесят два корабля, вел мэр Любека Иоганн Випенборг. Но оказалось, что торговля дается ему лучше, чем искусство войны. Он разделил свои силы, чем позволил датскому королю напасть внезапно на одну половину ганзейского флота и потопить с десяток судов. По возвращении в Любек Виттенборт предстал перед трибуналом. Что там за преступление они конкретно ему поставили в вину, неизвестно, но вскоре на рыночной площади голову незадачливому флотоводцу отрубили.
И все же Ганза уцелела, хотя гордый своей временной победой Вальдемар Датчанин и обозвал ее «сборищем семидесяти семи гусей, крикливых, но бессильных». В конце концов ее флот взял с боя Копенгаген, разграбил его, а король был вынужден в 1370 году подписать унизительный для него Штральзундский трактат о мире.
• Марикус ван Реймерсвале. «Сборщики податей»
Еще более яркий тип бросил вызов Ганзе несколько десятилетий спустя. Это был Клаус Штертебекер, долговязый, вечно пьяный пират, грабивший мирных купцов в обоих морях. Родом из гамбургской аристократической семьи, в молодости он за храбрость в бою был возведен в рыцарское достоинство, но вскоре за постоянные дебоши лишен его. В 1402 году чаша терпения ганзейцев переполнилась, и они отрядили на поимку пирата целую небольшую армаду.
В это время флот Штертебекера стоял на якоре в устье Эльбы. Храбрый гамбургский штурман Петер Крютифельдт ночью на веслах подобрался к пиратскому флагману, носившему многозначительное имя «Бешеный пес», и привел в негодность его рулевое управление. Наутро ганзейская армада перешла в наступление. Ее головное судно «Пятнистая корова» устремилось к «Бешеному псу». Штертебекер, хотя маневрировать не мог, все же сумел пушечным бортовым огнем поджечь несколько «купцов». Однако затем «Пса» взяли на абордаж, а его командира в плен Его с семьюдесятью соратниками приволокли в Гамбург, где, естественно, и обезглавили. Тем не менее в памяти народной Долговязый Клаус сохранился как некий морской Робин Гуд, «заступник простых людей».
Несмотря на все свои коммерческие и ратные успехи, Ганза, консервативная До мозга костей, сама себе постепенно создавала трудности. Ее правила требовали, чтобы наследство делилось между многочисленными детьми, а это препятствовало накоплению капитала в одних руках, без чего «дело» не могло расширяться. Постоянно не подпуская к власти цеховое ремесленничество, неповоротливые старшие купчины подталкивали низшие классы к кровавому бунту, особенно опасному внутри собственных городских стен. Вечное стремление к монополии возбуждало возмущение в других странах, где росло национальное чувство. Может быть, важнее всего стало то, что ганзейцам недоставало поддержки центральной власти в самой Германии.
В 1478 году царь московский Иван III захватил Новгород, разгромил тамошнюю «конторе», а немецких купцов изгнал. В 1598 английская королева Елизавета I распорядилась ликвидировать Стилярд — обнесенный крепостной стеной ганзейский торговый двор в Лондоне.
Были и другие беды: в 1530 году разносимая блохами, а в них недостатка не было, «черная смерть» — чума — опустошала один немецкий город за другим. От ее дыхания скончалась четверть всего населения. В XV веке улов сельди в Балтике резко пошел на спад. Крупную гавань в Брюгге заволокло илом, так что город был отрезая от моря. Тридцатилетняя война 1618—1648 годов потрясла Европу и перекроила ее карту. В Нидерландах и Англии росла промышленность, искавшая возможности сбыта своей продукции, минуя любых посредников.