Разработка этих принципов — несомненная заслуга натурфилософии. Так, идею унитарности, всеобщей связи в природе, Шеллинг сформулировал еще в своей ранней работе «Идей к философии природы как введение в изучение этой науки» (1798), где высказал догадку о необходимой связи между электричеством и магнетизмом.
Немецкая натурфилософия, обращаясь к прошлому философии и будущему науки, в своем настоящем вступала в конфликт с испытывающим трудности, но все же могучим и привлекательным для большинства ученых идеалом эмпирического естествознания. Спор двух стратегий научного познания стал одним из факторов, определивших важнейшие интеллектуальные усилия эпохи. Гениальные гипотезы натурфилософов часто адресовались не современному, а будущему состоянию науки, и потому выглядели в глазах современников необузданной игрой фантазии. Со временем это отношение стало заметно меняться. Уважительные упоминании о заслугах натурфилософии можно встретить в высказываниях К Вайнзекера, М. Борна, Э. Шредингера и других лидеров современной науки Это понятно: в XX веке многое видится иначе.
Сейчас все чаще вспоминают слова величайшего из конструкторов универсальных картин мира — Й. Ньютона, сказанные им незадолго до смерти, о том, что он ощущает себя всего лишь ребенком, время от времени подбирающим прекрасные камушки и раковины, выносимые на берег океаном истины. А тоска по цельному мировоззрению, схватывающему мир природы и мир человека непротиворечивым единством, не только не ослабла, но несравненно усилилась, особенно перед ликом грозных и все углубляющихся глобальных кризисов, на волнах которых человечество вкатывается в XXI столетие. Поэтому эхо натурфилософских мечтаний звучит и в наше время.
Конечно, за этим вниманием к ним стоит не только нынешняя интеллектуальная зрелость науки, но весь трагический опыт культуры прошедших двух столетий. И, казалось бы, навсегда разрешенный не в пользу натурфилософии спор научных парадигм продолжает давать поучительные уроки.
Новая философия науки позволила выдающемуся датскому ученому, открывателю электромагнетизма Гансу Христиану Эрстеду увидеть в истории развития науки то, что не видели ни его современники, ни предшественники (зато позже заново открыли потомки).
Имя Г.-Х. Эрстеда принадлежит истории химии и физики; в его честь названа единица измерения напряженности магнитного поля. По легенде, качание магнитной иглы случайно обнаружил слуга Эрстеда Из этой легенды делались глубокомысленные заключения о роли случая и удачи в научном познании, однако ни сама легенда, ни подобные выводы . не заслуживают серьезного к ним отношения. Эрстед сознательно и настойчиво в течение многих лет искал связь между электричеством, светом, теплотой и магнетизмом, и пришедшая к нему удача была заслуженным плодом этих усилий.
Идея этой связи была, очевидно, подсказана натурфилософией Шеллинга. Под се влиянием складывались и философские воззрения датского ученого.
Философией он занимался всерьез. Название его двухтомного труда «Дух в природе» (1850), возможно, перекликается с ранней работой Шеллинга «О мировой душе» (1799), внимательно прочитанной и пережитой датским физиком. А в лекции «Заметки об истории химии» он, значительно опережая 1. Куна, говорит о революционном характере развития науки.
Представления науки о мире и отдельных его фрагментах время от времени меняются самым коренным образом Новые поколения ученых, опираясь на опыт и объясняющие гипотезы, решительно отбрасывают прежние теории, которые в свое время так же опирались на опыт и наблюдения и по-своему объясняли природу. Так, кислородная теория горения Лавуазье вытеснила теорию флогистона. Это потрясло основания химии и физики, но наука уже к тому времени привыкла к потрясениям, сильнейшим из которых была смена Геоцентрической астрономии Птолемея Гелиоцентрической системой Коперника. Механистическое объяснение мира буквально трещало под напором открытий в области электричества и магнетизма. Но ведь и будущие поколения ученых точно так же могут отвергнуть воззрения, ныне владеющие умами. Не значит ли это, что история науки есть история ошибок и противоречий, сменяющих друг друга заблуждений, чередой уходящих в забвение?