Японское «экономическое чудо», на самом деле, стало возможно благодаря именно этим качествам японцев, в частности умению осуществлять микроманипуляции с микропредметами. А микроэлектроника, как известно, — основа нынешнего научно-технического прогресса. Японцы же успели наизобретать очень много маленького еще на допромышленной стадии развития. Это и крошечные сады, и бонсай, и стихи, состоящие всего из тридцати одного слога (танка) или же семнадцати слогов (хайку). И складной веер, похоже, придумали тоже японцы (очень удобен для ношения в широком рукаве японских одежд), да и складной зонтик тоже. И умещающийся на ладони телевизор, и самую маленькую видеокамеру. И традиционная живопись их — не настенная (огромное полотно в золоченой раме), но «свертывающаяся», загнанная в свиток, в складывающуюся ширму.
Японский опыт свидетельствует, что своих наибольших, признанных всем миром достижений страна достигла, осваивая «науку малого», будь то поэзия, живопись или микросхема.
Легкость, с которой японцы овладели цивилизационными достижениями Запада, обусловлена среди прочего и точным глазомером. Скажем, их наименьшая мера длины — один «волос» — составляет всего-навсего 0,0333 миллиметра, а веса — 0,037 грамма. Получается, что процедура тотального измерения (с которой, начиная с Нового времени, Запад связал свое материальное благополучие) была освоена японцами очень давно и прочно.
Как тут не вспомнить давнюю любовь этого народа к малому! И наивысшие достижения в миниатюрном письме принадлежат, конечно же, японцу Ёсида Годо: шестьсот иероглифов на зернышке риса, сто шестьдесят— на кунжутном семени, три тысячи — на соевом бобе!
В Японии есть целый Музей микроискусства, где собрано около двадцати тысяч образцов миниатюрного письма. Чтобы его рассмотреть, требуется по меньшей мере лупа.
У нас же, вдохновляемых бескрайними просторами и представлениями об имперской мощи, мелкому никогда не было места. Оно не вызывало уважения, ассоциируясь с чем- то несерьезным. Вот как описывает А.А.Игнатьев начало русско-японской войны: «Узнав в яхт-клубе от престарелого генерал-адъютанта князя Белосельского-Белозерского об объявлении войны, Николаев спросил: «Да где же находится Япония?» Когда же Белосельский объяснил, что она расположена на островах, Николаев, улыбнувшись в свои густые седые усы, ответил: «Что ты, что ты, батюшка! Разве может быть империя на островах!» Имелось в виду что-то серьезное, заслуживающее внимания, и к Японии это никак не относилось. Знать бы ему, сколь часто будет удивлять мир эта необычная страна. А началось все с рыбно-рисовой диеты. •
Замороженные
• сердце
• свет
• червяк
Под льдом озера Онтарио живет уникальная древесная лягушка: она способна ожить после того, как ее тело полностью замерзнет. Повышение температуры, несколько неуклюжих прыжков — и ничего не напоминает о том времени, когда она была всего лишь оледенелым комочком. А возле побережья Антарктики живут рыбы, температура крови которых способна опускаться ниже точки замерзания воды. Но в отличие от лягушек и рыбы люди не способны к таким «подвигам». Единственное, к чему нельзя привыкнуть — это к холоду, говорил известный полярник Амундсен.
При очень сильном охлаждении кристаллы льда, возникающие внутри клетки, повреждают ее внутренние структуры и могут даже разорвать ее. Однако проблема заморозки важна для медиков, которым требуется найти способы сохранять человеческие органы и ткани для дальнейшей их трансплантации. На сегодняшний день существуют, конечно, банки спермы, хранящиеся в жидком азоте при температуре минус 196 градусов Цельсия, но и в них до трети всех сперматозоидов не жизнеспособны после разморозки. А что касается сохранения в замороженном состоянии тканей человека, то эксперименты в этой области только ведутся. Одним из таких экспериментов — и успешных — стала работа ученых из Университета Претории под руководством Мишеля Вассера. Им удалось, заморозив сердце крысы до температуры минус 196, благополучно его разморозить и «оживить». В ходе опыта сердце крысы сначала было помещено в защитный раствор, заморожено и потом оттаяно до ноля градусов. Чтобы проверить, насколько успешно сердце пережило такие превращения, ученые поместили его в специальный аппарат, симулирующий круг кровообращения крысы. И сердце забилось, постепенно доведя собственную температуру до нормальной для крысы 37 градусов. Мишель Вассер говорит, что до подобных экспериментов над тканями человека должно пройти еще какое-то время, однако принципиальные проблемы уже разрешены: изобретенный его командой раствор не разрушает клетки и позволяет им восстановиться после заморозки не повреждаясь. Однако между успешной заморозкой на длительное время даже человеческих органов и полной заморозкой всего организма пройдет, на взгляд ученого, очень долгое время.