Слова — наши слуги, а не наши господа. Для разных целей нам удобно бывает использовать одно и то же слово в разном смысле. В большинстве поваренных книг омаров относят к рыбам. Зоологов от этого может хватить удар; они утверждают, что у омаров больше оснований называть рыбами людей, поскольку рыбы связаны с человеком более тесным родством, чем с омарами. И если уж мы заговорили о справедливости и омарах, то я вспомнил, что недавно в одном суде предстояло решить, считать ли омаров «насекомыми» или «животными» (от этого зависело, можно ли допускать, чтобы люди бросали их в кипяток живьем). С точки зрения зоологии омары, разумеется, вовсе не насекомые. Это животные, но ведь насекомые, а кстати сказать, и мы с вами — тоже животные. Нет никакого смысла ломать копья по поводу того, как разные люди используют слова (хотя вне своей профессиональной деятельности я готов возмущаться людьми, которые варят омаров живьем). Поварам и юристам приходится использовать слова в соответствии со спецификой своих профессий, и в этой книге я собираюсь делать то же самое.
Скелет бегущего рысью жеребца. Музей естественной истории. Нью-Йорк
Я сказал, что физика занимается изучением простых объектов, и это тоже может поначалу показаться странным. Ведь физика кажется сложной наукой, потому что нам трудно попять ее идеи. Наш мозг был создан для понимания того, что связано с охотой и собиранием плодов и ягод, соитием и выращиванием детей, с миром объектов средних размеров, перемещающихся в трехмерном пространстве с умеренными скоростями. Мы плохо оснащены для постижения очень малого и очень большого, объектов, время жизни которых измеряется пикосекундами или гигагодами, частиц, положение которых мы не можем точно предсказать, сил и полей, которые мы не можем увидеть или потрогать и о существовании которых нам известно лишь постольку, поскольку они оказывают воздействие на объекты, доступные нашему зрению или осязанию. Физика кажется сложной, потому что она трудна для понимания и потому, что книги по физике полны недоступной нам математики. Однако объекты изучения физики в своей основе просты. Это скопления газа или крошечные частицы, или же куски однородной материи, подобно кристаллам, с почти бесконечно повторяющимся взаиморасположением атомов. У них нет, во всяком случае по биологическим стандартам, хитроумных частей, способных совершать целенаправленную работу. Даже такие крупные физические объекты, как звезды, состоят из довольно ограниченного набора частей, расположенных более или менее случайным образом. Физические, небиологические объекты ведут себя так просто, что их поведение можно описывать с помощью существующего математического языка, вот почему в книгах по физике так много математических формул.
Ле Корбюзье, «Фотограммы с манекеном». 1928 год
Книги по физике могут быть сложны, однако эти книги так же, как автомобили и компьютеры, созданы биологическими объектами — человеческими мозгами. Объекты и явления, описываемые в любой книге по физике, проще, чем одна-единственная клеточка в теле ее автора. А этот автор состоит из триллионов таких клеточек, причем многие из них отличаются друг от друга, и все они с соблюдением сложнейшей архитектуры и точнейшей механики собраны в действующую машину, способную написать книгу. Иметь дело с экстремальной сложностью нашему мозгу не менее трудно, чем справляться с экстремальными величинами и другими экстремальностями в физике. Никто еще не создал математического аппарата, с помощью которого можно было бы полностью описать структуру и поведение такого объекта, как физик или хотя бы одна из его клеток. Все, что мы можем, это понять некоторые общие принципы функционирования живых объектов и того, как они вообще могут существовать.