Когда они исчезали, что происходило постоянно, это делалось с какой-то поражающей окончательностью. И тотчас же рядом с исчезнувшими так же неожиданно выплывали другие шары, иногда большего размера, чем угасший, иногда группы меньших шаров.
Что это могло быть такое? — думал я. — Как они укреплены и где источник их света? Могут ли они быть продуктом электромагнитных течений, или не породило ли их взаимное проникновение таких течений, проносящихся над нами? Такое предположение может объяснить их исчезновение и появление снова: перемена течений меняла контакты. Беспроволочный свет? Если так, то вот идея, которую может разработать человеческая наука, если мы когда-нибудь вернемся на…
— Куда же теперь? — прервал мои мысли Дрэк. Мы прошли зал и стояли у пустой стены, которая уходила наверх, в туман, скрывавший потолок помещения.
— Я думал, что мы шли по тому яге пути, что и они, — смущенно произнес я.
— Я тоже. Но мы, вероятно, кружили. Они не могли пройти через стену, если только…
— Если только что?
— Если только стена не раскрылась и не пропустила их, — сказал Дрэк, — Разве вы забыли про эти огромные овалы, которые открывались в других стенах?
Я забыл. Я снова посмотрел на стену. Конечно, она была совершенно гладкая.
Это был ничем не прерывавшийся фасад из полированного металла. Внутри его точки света были еще более тусклы, чем в колоннах, их почти не было видно.
Мы пошли налево вдоль стены. Мы пришли к какому-то отверстию. Это был вход в тоннель, в котором свет резко отделялся от шафранового света в зале. В тоннеле было мрачно и серо. Мгновение мы постояли в нерешительности, потом вошли. Стены, крыша и пол были из того же вещества, что и колонны, и стены большого зала. В них так же сидели тусклые, мигающие точки — глаза.
— Как странно, что в этих местах все угловатое, — заметил Дрэк, — они очевидно не пользуются в своей архитектуре идеей шара.
Я вспомнил, что, действительно, не видел тут никаких закругленных линий. Везде были математические прямые линии кверху, книзу и пересекающие. Это было странно… но мы еще мало видели.
В тоннеле было тепло, в воздухе чувствовалась какая-то перемена. Становилось все теплее, жара была сухая, более ободряющая, чем гнетущая. Я дотронулся до стен Тепло исходило не от них. Но шара становилась все сильнее.
Тоннель сделал поворот под прямым углом и продолжался корридором, вдвое меньшим по объему. Далеко впереди появилось бледно желтое сияние, вставшее столбом от пола к потолку. Свет его делался все ярче. В нескольких шагах от нега мы остановились. Свет лился через широкую щель в стене. Мы очутились в тупике. Отверстие в стене было недостаточно широко, чтобы мы с Дрэком могли проникнуть через него. Странная жара шла вместе со светом из щели.
Мы заглянули в щель. Сначала мы могли разглядеть только пространство, залитое сиянием шафранного цвета. Потом вырисовались огоньки, точно сверкающие драгоценные камни, крошечные стрелы и копья, извергаемые изумрудами, рубинами и сапфирами, вспышки лилового пламени.
В светящемся тумане выплыла фигура Норхалы.
Она стояла, окутанная только волосами, блестевшими, как шелковые нити. Странные глаза ее были широко раскрыты и улыбались. Кругом Норхалы кружилось бесчисленное множество металлических малюток.
От нее и исходили огни, похожие на сверкание драгоценных камней. Бее эти оживленные математические предметы то окружали ее сверкающими хороводами, то, превращаясь в пылающие диски и звезды, вертелись вокруг чуда ее тела в виде разноцветных живых огней. С дисками и звездами были перемешаны крошечные крестообразные формы, сияющие угрюмым густым багрянцем пли дымчатым оранжевым цветом.
Потом на Норхалу волной налетели маленькие металлические предметы и окутали ее сверкающим облаком. Я услышал смех Норхалы, нежный, золотой и далекий.
— Это их малютки! — прошептал я.
— Это детская, — тоже шепотом ответил Дрэк, — детская металлических малюток.
Hopxала скрылась. Скрылось в светящееся помещение, в которое мы заглянули. Перед нами была гладкая стена. Щель в стене закрылась с такой быстротой, что мы даже не успели этого проследить.