Полный успех задуманного Кортесом предприятия — беспрепятственный вход в практически неприступную островную столицу ацтеков и необъяснимо пассивное, но неизменно дружеское отношение Монтесумы к пришельцам — всегда потрясал воображение исследователей. В этом событии все было необычно и загадочно. Объяснить его могло лишь одно чудо. И в самом деле, «горсть искателей счастья… смогла прибыть к берегам могущественной империи, населенной храбрым, воинственным племенем, и, вопреки неоднократным запрещениям монарха той империи, проложить себе путь в самый центр ее!.. Это факт почти чудесный, почти сверхъестественный, единственный в своем роде в истории мира».
Написавший эти восторженные слова человек — американский историк У. Прескотт — не дает здесь еще своего объяснения выявленным чудесам. Но были люди — и до и после него, — которые без всяких колебаний решили, что сам «необычный» характер успехов Кортеса в Мексике и поразительно быстрая гибель ацтекской империи связаны лишь с одним фактом: Монтесума, следуя какому-то старому пророчеству и древним легендам о Кецалькоатле, поверил в то, что на берег Веракруса высадился не враг и завоеватель, а сам бог с его сторонниками; а с богами, как известно, воевать бессмысленно. Отсюда и весь ход дальнейших событий.
Итак, Монтесума и Кортес встретились у входа в Теночтитлан, обменялись подарками и, произнеся подобающие столь историческому событию речи, направились ко дворцу, где должны были разместиться конкистадоры. Что же случилось потом? Если верить словам Кортеса, император ацтеков, поселив своих многочисленных «гостей» в обширных покоях старого дворца, спокойно удалился в свою резиденцию, расположенную неподалеку. То же самое утверждает и «бесхитростный рубака» Берналь Диас. Оба конкистадора почти слово в слово говорят о том, что рискованный план пленения правителя Теночтитлана был осуществлен лишь неделю спустя после прибытия испанцев в город как ответная мера на нападение ацтекского отряда на гарнизон Веракруса.
С другой стороны, многочисленные авторы (Лас Касас, Чимальпахин, Саагуп) категорически отвергают эту версию. Из их сообщения недвусмысленно вытекает, что Монтесума и его приближенные были схвачены испанцами сразу же по прибытии в старый дворец. Все высшие сановники ацтекского государства, и в их числе сам тлатоани, оказались в западне. Коварный план конкистадора увенчался полным успехом: самая могущественная держава Центральной Америки оказалась обезглавленной и потеряла всякие шансы на победу. Ни Монтесума, ни его приближенные не подозревали, что станут жертвами вероломных чужеземцев уже в первые часы их пребывания в Теночтитлане.
Теперь, имея в руках столь влиятельных заложников, Кортес мог смело диктовать свою волю и ацтекам, и остальной Мексике.
Кортес считал, и не без основания, что ацтеки, пока тлатоани и другие их высшие сановники находятся в плену, побоятся открыто выступить против испанцев. В случае же смерти Монтесумы предполагалось разжечь междоусобную борьбу за трои и посадить на него одного из ставленников Кортеса. Следовательно, живой или мертвый, Монтесума был весьма удобным политическим инструментом в борьбе за господство испанцев над Мексикой.
Но для того, чтобы оправдать себя в глазах короля и всей Испании, Кортес идет на еще более гнусный шаг: он искусно и терпеливо рисует в «Письмах Карлу V» фантастический портрет своего антипода — Монтесумы. Он изображает его всемогущим императором никогда не существовавшей в действительности империи, верховным правителем феодальной державы, бесчисленного сонма вассалов и сеньоров европейского толка, которых никогда и в помине не было в государстве ацтеков, деспотом, коварным, подозрительным и жестоким, приказы которого заставляли окружающих трепетать от страха, человеком суеверным и колеблющимся, доверяющим больше таинственным небесным знамениям и предсказаниям жрецов, нежели фактам реальной жизни. И этот красочный портрет, написанный бесспорно опытной рукой мастера политической интриги, произвел должное впечатление. Кортеса великодушно простили за все его злодеяния на мексиканской земле не только король, но и многие просвещенные умы Европы. Еще бы, ведь речь шла о победоносном наступлении носителей святой христианской веры на один из мрачнейших оплотов язычества.
Насквозь фальшива в «Письмах» и сцена «добровольной» передачи власти Монтесумой в пользу испанского короля.