В действительности такой знаток мексиканской истории, каким был, по всеобщему признанию, Монтесума, никак не мог утверждать, что именно Кецалькоатль (будь то бог или человек) привел ацтеков с востока, из дальних краев, в долину Мехико. Ни в одном доколумбовой предании, ни в одном древнем рисуночном кодексе Кецалькоатль не связывается с миграцией предков ацтеков. Они пришли в долину Мехико не с востока, а с запада, ведомые не Кецалькоатлем, а богом Уицилопочтли. И уж совсем нелепыми выглядят позднейшие европейские домыслы по поводу внешнего облика Кецалькоатля. В некоторых писаниях колониального периода этого бога изображают белокожим и бородатым проповедником милосердной, всем понятной религии, весьма похожей на христианство. Среди его регалий якобы часто встречается католический крест. На этой основе, как грибы после дождя, рождались всевозможные гипотезы о ранних плаваниях европейских миссионеров и рыцарей через Атлантику к берегам Нового Света и о том, что Кецалькоатль — это не кто иной, как один из христианских апостолов, принесший свет истинной веры на Американский континент за много веков до Колумба.
По словам испанских авторов, Кецалькоатль всегда выступает как белокожий и бородатый персонаж, приплывший в Мексику с востока и впоследствии туда же удалившийся, но с обещанием обязательно вернуться в один прекрасный день и час. Повсюду, где Кецалькоатль ступал на мексиканскую землю, он насаждал среди местных племен ростки цивилизации — учил их письменности, земледелию, обработке металлов, ремеслам. В этих же трудах утверждается, что легенда о возвращении Кецалькоатля сильно облегчила Кортесу завоевание могущественного государства ацтеков, так как Монтесума принял предводителя конкистадоров за вернувшегося бога и без боя сдал ему свою столицу.
Если Кецалькоатль и «повелитель вселенной» из «Писем» Кортеса — одно и то же лицо, как утверждают многие авторы начиная с XVI века, то его нельзя считать богом. Речь идет о земном человеке, могущественном правителе былых времен, на что прямо указывает сам завоеватель Мексики. В таком случае мы должны, видимо, сопоставить Кецалькоатля с тольтекским правителем Топильцином. Однако ни в одной индейской летописи не говорится, что он был первым или последним царем Тулы: Се Акатль Топильцин — один из многих представителей династии тольтекских владык, существовавшей с IX по XII в. н. э. Не мог быть Топильцин-Кецалькоатль и основателем империи ацтеков, поскольку ацтеки-теночки пришли в долину Мехико лишь в XIII в. Таким образом, нужно считать Монтесуму полным невеждой и глупцом, чтобы приписать ему странное решение добровольно передать власть посланцам какого-то тольтекского правителя, умершего 600 лет назад!
Если же, вопреки собственным утверждениям Кортеса, допустить, что он подразумевал под «повелителем вселенной» не человека, а бога Кецалькоатля, то и здесь имеются самые серьезные возражения.
Ни в одном из индейских документов или преданий, ни в одном рисуночном кодексе доколумбовых времен нет упоминаний о том, что бог Кецалькоатль вернется в страну с востока и вновь получит в ней верховную власть. Нигде, кроме позднейших писаний испанских хронистов и монахов, нет данных о том, что бог Кецалькоатль имел светлые волосы, белую кожу и необычайно высокий рост. Кецалькоатль у ацтеков никогда не был главным божеством, хотя и занимал достаточно почетное место в их пантеоне.
Один из знатоков ацтекской культуры, американский ученый Джордж Вайян, как бы подводя итог дискуссии о Кецалькоатле, пишет: «Монахи решили использовать этот миф (миф о Кецалькоатле. — В. Г.) как доказательство того, что апостол Фома посетил в свое время Мексику и обратил в христианство жителей, затем вновь вернувшихся к язычеству. Стремясь оправдать завоевание, монахи придавали огромное значение мифу о белокуром боге, обещавшем при прощании со своим народом вернуться к нему с востока по морю. Однако Кецалькоатль из летописей древней Мексики никогда не был белокурым. Его обычно изображали с черной бородой и раскрашенным лицом, если только он не был представлен в обличье бога ветров в маске Ээкат-ла» (в виде утиного клюва. — В. Г.).
И, наконец, последнее. Даже если допустить, что индейцы Мексики действительно верили в то, что с высадкой Кортеса на побережье Веракруса в страну вернулся бог Кецалькоатль, то это могло сыграть известную роль лишь для первоначального, «мирного» проникновения конкистадоров в глубину мексиканской территории. Но и в этом случае на ход самой конкисты миф не оказал бы никакого существенного влияния. Тем более нельзя считать его решающим фактором в гибели государства ацтеков. Можно напомнить, что после «ночи печали», когда наголову разбитый Кортес вынужден был бежать из Теночтитлана, потеряв всю свою артиллерию и две трети солдат, ацтеки получили все шансы на успешное сопротивление захватническим планам испанцев. Парализующее воздействие легенды о возвращении милосердного бога на умы и сердца индейского населения страны окончилось. Пришельцы из-за океана оказались не богами, а земными человеческими существами, и притом вполне уязвимыми. Их, как показали события «ночи печали», можно было и ранить и убить. Теперь борьбу за господство в Анахуаке приходилось начинать заново. И, на первый взгляд, ацтеки имели здесь все преимущества: их враги находились в самом бедственном положении, почти без оружия, пороха и лошадей. Но происходит непонятное. Вскоре Кортес во главе многочисленного нового войска (испанцы и их индейские союзники) осаждает Теночтитлан и после отчаянной трехмесячной борьбы берет его штурмом.