Не случайность ли это? Не замешана ли нечистая сила? Впрочем, разберись, где она чистая, а где нечистая. А дело вроде обстояло так. Великий древнегреческий драматург был ярым противником тирании. Он осуждал в своих творениях не только деспотов на земле, но и бросил вызов кровожадным богам на небе. В одной из его трагедий «Прикованный Прометей» был развенчан культ жестокого мелочного верховного повелителя на Олимпе. От критики струхнул даже всемогущий громовержец.
Он и отомстил смельчаку поэту таким коварным путем. Ведь орел считался священной птицей самого предводителя олимпийцев. Но торжество Зевса было преждевременным. Можно было предпринять и еще более страшную месть — заставить того же орла клевать печень или еще какой орган. Но престиж богов оказался подорван смертным поэтом. И ни жестокость, ни произвол не могли помочь олимпийскому владыке. Участь его была предопределена.
Даже не все актеры и дипломаты умели при плохой игре сохранять хорошую физиономию. А вот что приключилось с выдающимся римским полководцем, диктатором Юлием Цезарем. Высадившись в Африке, он, сходя с корабля, оступился, упал… Предзнаменование? Но, упершись руками о берег, Цезарь произнес: «Ты в моих руках, Африка!»
Судите сами, насколько древние греки не только преклонялись-поклонялись многочисленным своим богам, чтили их, поэтизировали, мифологизировали, но и иронизировали… Одну из юных и прекрасных таких небожительниц они назвали «Прекраснопопой». Чтоб не закралось подозрение, что это какая-нибудь первоапрельская хохма, укажем точно местонахождение статуи этой богини — в Национальном музее Неаполя.
Официально она называется «Афродита с прекрасными ягодицами», но если перевести с греческого «Афродита Каллипига»… Знатоки говорят, что и на греческом и на русском слово звучит ласково и красиво. Нужно отдать должное эллинам. Они умели ценить и меткое слово, и шутку, уже не говоря о ваянии.
«Каллипига» изображена скульптором в момент раздевания: правой рукой она приподнимает часть хитона, приоткрывая живот и ногу. Левой рукой она подхватывает вторую часть хитона, полностью открывая ягодицы. Вроде нечаянно спадающая с плеча бретелька обнажает грудь. Если обойти статую вокруг, то открываются все новые и новые и неожиданные прелести женской фигуры.
Ценители находят здесь изощренную комбинацию обнаженного и прикрытого тела, глубокого постижения языка эротики. Был бы социологический эротический опрос, не проиграла бы захваленная Венера?
Ну и конечно, появлению такой чувственно впечатляющей «Каллипеги» сопутствовал миф, если хотите, анекдотическая легенда. Потому как сами эллины со временем иронизировали по поводу своих мифов.
В уединенном месте купались две сестры. Как положено для резвящихся красавиц, они поспорили, кто из них милее и неотразимее. Под прикрытием густого кустарника наблюдал за ними юноша-сиракузянин. Услышав спор прелестных девушек, он не выдержал Выбежав из-за прикрытия, преклонил колено перед старшей сестрой и заявил, что именно она достойна предпочтения.
Перепуганные прелестницы убежали. Взволнованный молодой человек рассказал дома брату о случившемся. Тот предложил посвататься к сестрам, соглашаясь жениться на младшей. Отправились к их отцу. Оказалось, что младшая заболела от огорчения и обиды. Она уверяла, что юноша был невнимателен, что кусты помешали ему рассмотреть все как следует и настаивала произвести повторный осмотр.
Теперь уже оба брата, посовещавшись, прознали победительницей младшую, так как судья «в первый раз видел ее только спереди». А как прояснилось, именно вид девушки со спины и ниже оба брата признали прелестным и восхитительным. Состоялась общая свадьба. В память о том приключении и значении той части тела, что определила судьбу, и появился храм со знаменитой статуей.
На Руси для веселья причин было предостаточно. И над собой подшучивали, и других умели подкузьмить да подъегорить. И шла слава-молва с городов и весей. Рязанцы таковы, что без шутки и с лавки не свалятся. «В Рязани грибы с глазами, их едят, и они глядят». В Москве тоже за таким товаром далеко в карман не лезли. Сюда, в белокаменную столопрестольную мужик для поговорки пешком ходил, за песнями ездил. И видели ее издалека при кислятине да сквозь жидкий чай. А показать Москву в решето — значило и вовсе нагло одурачить, обмухлевать. По слухам, в ней и грязь не маралась, и звону на всю Ивановскую, и «была бы догадка, а в Москве денег кадка» и каждый день праздник. Так вот и били в доску — поминали Москву. Но дат же москвичи дивились иногда долетавшим вестям о пошехонцах. Всех, наверное, пере-дурачили, переплюнули эти самые пошехонцы. Они дым решетом из избы выносили, в трех соснах заблудились, на городскую колокольню лазили — на Москву поглядеть.