Временами ветер обнимает нас холодными ладонями и привязывает к деревьям, чтобы вырезало солнце… Мы смеемся стройным хором, распеваем песни, и никто в отдельности уже не знает, как бьется его сердце. Лихорадка отпускает нас».
Не правда ли — это ли не абсурд: «смеемся стройным хором». Вообще о чем это?
Реальность и связанный с ней реализм в искусстве были для сюрреалистов ругательным словом. Да и само понятие литературы оценивалось как нечто принципиально враждебное. «Писанина есть сплошное свинство», — говорил Антонен Арто в книге «Нервометр». Сюрреалисты утверждали, что занимаются не литературой или по крайней мере новой литературой. Сюрреализм — не очередная литературная или художественная школа, но образ жизни, который нужно принять раз и навсегда.
С точки зрения сюрреализма призванием литературы должно быть не рабское описание обыденности. Вот почему Бретон критиковал традиционные методы психологии. Он имел на это право, поскольку сам был по образованию психиатром. Сюрреалисты критиковали и психологизм традиционного романа, мотивированность поступков героев и распространенное в литературе правило правдоподобия. Но чему же тогда следовать? Непосредственному переживанию («Я хочу, чтоб человек молчал, — писал Бретон, — если он перестает чувствовать»). Переживание должно быть свободным, мгновенным и ни в коем случае не зависимым от разума.
Поиск такого вдохновения привел Бретона к открытию приемов автоматического письма — внутреннего монолога, о котором критическое сознание не успевает вынести никакого суждения. Такая техника использована Бретоном и Супо в уже цитированных «Магнитных полях» (1919), внешне совершенно абсурдных, алогичных, но заряженных мощной поэтической энергией. Почитаем еще один отрывок из «Магнитных полей», чтобы оценить своеобразие художественного мышления и представление о красоте сюрреалистов:
«Я всегда сострадал растениям, растущим высоко на стенах. Самый красивый из проходящих мимо — тех, кто поскальзывался на мне, — оставил, прежде чем исчезнуть, эту прядь волос — левкои; иначе я был бы навсегда потерян для Вас. Он должен был обязательно вернуться той же дорогой. Мне жаль его до слез, любящие меня подыщут неуловимые оправдания. Ибо они не понимают, что я бесславно исчезаю в вечности малых разрывов, а они напутствуют меня наилучшими пожеланиями. Мне угрожают (почему они об этом не говорят?) — яркорозовый куст, нескончаемый дождь или чей-нибудь неверный шаг по моим бортам. По ночам они смотрят в мои глаза, как светящиеся червячки, или же наступают на меня несколько раз с теневой стороны. Я достиг пределов ароматического познания, и я мог бы врачевать, если мне заблагорассудится. Решено: я придумаю рекламу для неба и вернется порядок. Что мне надо? Стершиеся квадратики звезд? Самые предприимчивые приподнимут небольшие пластины пены: трагическая смерть. Есть на свете ничтожные колдуны, которые только и делают, что кипятят облака в котлах, и так без конца».
Читатель может рассудить так: возможно, этот отрывок вырван из какого-то контекста. Стоит вернуть его туда, и все загадочные фразы обретут ясность. Станет понятным, кто кипятит облака в котлах? Что такое стершиеся квадратики звезд. Почему автор исчезает в вечности малых разрывов. Но надежды на такую прозрачность смысла нет, ибо сюрреалисты сознательно затемняют смысл. Автоматизм письма, то есть пишу то, что выносится на поверхность психики — это прием. Сам Бретон определяет этот прием как «чистый психический автоматизм».
Но сюрреалисты знали и другие способы, как сбросить иго диктата и обрести свободу. Поэтому в их творчестве рассказы о том, что они видели во сне. Они пытались добиться группового гипнотического транса, то есть кратковременного помрачения сознания с потерей самоконтроля и достижения состояния отрешенности. Сюрреалисты предлагали, например, такой прием письма. (Он назывался «изысканный труп».) Участник игры продолжает фразу, которую он услышал от предыдущего игрока, но смысла всей рождающейся громады фраз он не ведает. Получается нечто, что не имеет автора. Какой-то стихийно рожденный текст, но никто сознательно не участвовал в его рождении. Он просто сказал нечто, только что пришедшее ему в голову. В понимании сюрреалистов это означало расширить границы творчества и упразднить фигуру автора, которые ограничивают возможности создания произведения.
Сюрреалисты почти никогда не стремились к рифме или определенному размеру стиха, ритму. Основой их устремлений становится «ошеломляющий образ», необычное сближение далеких объектов, по существу не связанных друг с другом. Приведем стихи, которые называются «Изречения рака-отшельника». Они написаны А. Бретоном, который утверждает свое полное безразличие к стихотворной форме, в которой написаны эти строчки: его цель «говорить без всякой интонации, сказать нечто»: