— Спартанцы понимали, что если каждый год выходить на битву, в конце концов, останешься без войска. Они копили силы, а мы сидели за стенами и гадали: придут — не придут.
— Нужно было после каждой битвы преследовать их и брать саму Спарту, а не радоваться победе.
Когда очередь дошла до Аристомена, он сказал:
— Спартанцев победить невозможно. Но можно уничтожить их или ту систему, которую они придумали. Уничтожить законы Ликурга и память о нем. Тогда они станут такими же, как все греки…
— Что ж, — подытожил Дамис, — старейшины Мессении не ошиблись. Головы у вас работают, решимости хоть отбавляй, да и сил, я думаю, хватит. Дело за малым — взять оружие и навсегда выгнать спартанцев.
— Ответь, Дамис, — сказал Феокл, — почему вы обратили надежды на нас? Ведь есть поколение старше — наших отцов.
— Ваши отцы — наши дети, — сказал Дамис. — Но им уже по сорок-пятьдесят лет, они привыкли жить именно так, и немногие захотят менять жизнью подготовленную старость на неизвестность. Надежды архонтов — на вас.
Такой ответ всем польстил, Аристомен это понял по лицам. Как и Дамис, потому что сказал:
— Есть у нас тайный талисман. Пока он существует, будет жива и Мессения, — с этими словами Дамис достал медный позеленевший от времени кувшин. — Что в нем — никому знать не положено, кроме богов и посвященных, но посвященных среди нас не осталось, они переселились в Элевсин. Поклянемся же на талисмане в верности родине, повторяйте за мной…
И Аристомен сказал вместе со всеми, положив ладонь на кувшин:
«Клянусь Зевсом Итомским, Великими богинями, Артемидой Лимнатидой, Гераклом, Эпитом, всеми богами и героями, кои охраняют и дают жизнь Мессении. Я буду сражаться за моих богов, за мой очаг, за могилы отцов, не жалея себя и свое имущество. Я не отдам врагам ни пяди земли, но приложу все силы, чтобы вернуть отечеству свободу, могущество и старые границы. И священный Талисман я сохраню, и буду врагом каждому, кто решит действовать против Мессении. Я не брошу своего оружия, товарища и союзников ни в битве, ни в нужде. Боги и все, кто слышит меня, свидетели этой клятвы. Если же я нарушу ее или сделаю известной, или передам врагам, я буду проклят, боги пусть отвернутся от меня, земля моя пусть не плодоносит, женщины пусть не рожают мне детей и тело мое по смерти пусть останется без погребения. Клянусь!..»
— В следующий раз мы соберемся в Дории, — сказал Дамис, — и решим, с чего начинать подготовку к войне. А под конец я расскажу вам одну историю. Вы знаете, что Асклепий родился в Мессении, и его потомки живут тут до сих пор. Однажды некий человек разбил амфору, сел на дорогу и заплакал. Прохожий сказал ему: «Чего реветь без толку! Ее сам Асклепий не вылечит». Тогда человек сложил черепки в мешок, пошел в Эпидавр в святилище Асклепия и оставил мешок на ночь в храме. Утром он нашел амфору целой. Наша задача — быть достойными согражданами Асклепия и «склеить» Мессению без видимых швов, убить саму память о швах…
Когда Аристомен вернулся домой, Никомед спросил:
— Что сказал тебе Дамис?
— Помолодеешь — узнаешь.
Никомед обиделся, Аристомен извинился.
— А я по глазам все понял, — встрял Ксенодок. — Ну, пошли мерить доспехи твоего деда?
Аристомен отвесил ему щелбана.
— Вот это манеры! На помойке ты, что ли, вырос? — спросил Ксеиодок…
ЭТА
Филей постучал в дом Никомеда еще до рассвета. Перс, поминая его недобрым словом, отогнал собаку и открыл дверь. На шум из андрона вышел Аристомен еще с закрытыми глазами. Точно так же он добрел до колодца, возле которого Леофила чистила песком посуду, и сказал:
— Полей мне.
Умывшись, он обтерся краем хитона и спросил Филея:
— Завтракать будешь?
— Видел такое? — тоже спросил Филей и разложил на ладони несколько серебряных кружков с выдавленным изображением черепахи.
— Нет, — ответил Аристомен. — Что за побрякушки?
— Это эгинские статеры, очень удобны при расчетах, заменяют двенадцать железных оболов каждый.
На Аристомена они особого впечатления не произвели:
— Я не торгаш.
— Каждый грек — немного торгаш.
Филей по поручению Дамиса шел в Аркадию, чтобы заказать тамошним кузнецам или купить готовые сто комплектов доспехов: шлемы, панцири, поножи, щиты, мечи и наконечники для копий и дротиков. Близких наследников у Дамиса не было, заботилась о нем давно община, поэтому он продал семейный надел (а тот был самый большой в землях Андании), добавил скопленное и отдал на вооружение мессенцев. Конечно, сделать такие доспехи могли и местные кузнецы, и дешевле, но Дамису повсюду мерещились спартанские соглядатаи, а он не хотел будить зверя преждевременно и отправил в соседнюю Аркадию Филея, потому что тот был из Стениклара и в Андании малознаком. Тем не менее, спартанцы уже пронюхали, что в Мессении началось какое-то движение: доносила собственная разведка, — и путешествие Филея могло стоить ему жизни где-нибудь на полдороге.