— Язык мне жалко, — ответил Ксенодок. — Лучше бы утопили в каком-нибудь священном источнике и переименовали его в мою честь. А так как все источники населяют нимфы, то скоро возникла бы легенда, что я сам утопился от неразделенной любви к нимфе. После чего она прониклась моей страстью и теперь мы вдвоем бултыхаемся, играем, резвимся, когда вокруг никого нет. А если подойдет помеха напиться — отравим…
Так они дошли до развилки.
— Куда нам? — спросил Аристомен.
— Вообще-то налево, — сказал Ксенодок, — но мы пойдем направо.
— Ты уверен?
— Там нас ждет чудо.
И чудо не заставило идти до себя слишком далеко и долго. Как только они миновали городок Нонакрис, перед ними выросла отвесная скала высотой в шестьсот футов. С нее тонкой струей стекала вода в овраг, обнесенный изгородью из терновника.
— Эта, с позволения сказать, река семижды обтекает подземное царство, а ее водами клянутся боги. И нет клятвы страшнее! Преступивший целый год лежит бездыханным, а потом еще на девять отлучается от Олимпа.
— Стикс? — догадался Аристомен.
— Она самая, дочь Океана и Тефиды, жена Палланта, мать Зависти, Победы, Власти и Мощи.
Аристомен смотрел на водопад, задрав голову, как завороженный.
— Любой, будь то зверь или человек, напившись этой воды, умирает, — сказал Ксенодок. — Скажу больше: хрусталь, стекло, сосуды из обожженной глины и даже из камня лопаются в этой луже. Разъедает она и любые металлы. Не говорю уж о железе и меди — золото ей нипочем.
— Жаль, — сказал Аристомен, — я с удовольствием подмешал бы ее в вино, которое мы отправляем спартанцам.
— Только в лошадином копыте она держится, — сказал Ксенодок. — Но я не думаю, что ты убедишь спартанцев пить не из киликов, а из копыт.
«Все-таки от знаний Ксенодока иногда есть толк, — подумал Аристомен. — Зря я с ним так строг, тем более подрастет, женим его — он и образумится».
— Вот в Стикс тебя и утопят. Интересно, кого вы с ней нарожаете? Беспросветную глупость и сестру-двойняшку по имени Ля-ля языком?
— Стикс замужем, — сказал Ксенодок.
— Разве тебя это остановит?
— Нет, конечно, — согласился Ксенодок. — А все-таки непонятно, зачем Харон перевозит души через подземные реки, если они и так впадают в аид?
— Деньги зарабатывает.
— Голова у меня раскалывается после вчерашнего. Может, дойдем побыстрей до Клейтора? Там возле одного грота течет вода, напившись которой, становишься заядлым трезвенником. Мы, конечно, могли бы дойти и до Пафлагонии, где есть отлично опохмеляющий источник. Но Пафлагония в стороне и за морем.
— Как же ты мне надоел!
— Смотайся на остров Кеос. От местной воды люди становятся бесчувственными, как чурбаны, или с ума сходят.
— Еще что посоветуешь?
— Ну, если б я был тебе враг, то отправил бы в Галикарнасе. Напившись из источника Салмакиды, ты обязательно подхватил бы болезнь Афродиты. Или — в Сузы: после питья из тамошнего источника у тебя бы выпали зубы…
Отсюда они двинулись ускоренным шагом, миновали город Клейтор, не задерживаясь у родника абстинентов, во второй половине дня увидели Ладон и пошли вдоль берега. Лишь однажды Аристомен позволил им передохнуть у храма Деметры Эринии, но Ксенодок и тут не удержался и рассказал, что на этом месте Деметра, спасаясь от домогательств Посейдона, превратилась в кобылу. Посейдон не растерялся, уподобился жеребцу и добился желаемого. Аристомен же у храма Деметры вспомнил об Архидамее и поспешил уйти.
Закат их настиг на Вороньем острове — месте, где Ладон впадает в Алфей. Спали под небом, у Ксенодока от голода всю ночь бурчал живот человеческим голосом. Ксенодок уговаривал его потерпеть и обещал утром поймать зайца, но врал, конечно, и живот ему не верил, потому что всех зайцев на острове давно съели вороны.
На следующий день, двигаясь по берегу Ладона, они пересекли границу Аркадии и Элиды и к вечеру вступили в пределы Эномая и Пелопа…
ЧИТАТЕЛЬСКИЙ КЛУБ 
Ведущий С. Н. Зигуненко
Удивительно, но факт!
«Крайности сходятся»… Это выражение определяет широко распространенное мнение, что при поисках потенциального супруга люди часто останавливают свой выбор на индивидууме, который во многом отличается от них самих. Таким образом, говорили психологи, люди инстинктивно стараются максимально расширить набор генов, который они передадут потомству.