В итоге диалектика Сократа оказалась не просто пустым, а зловредным учением, отрицающим возможность какого-либо определенного знания, переводя его в режим безответных вопросов. Сам Сократ утешался подсказкой своего демона: «Я знаю только то, что я ничего не знаю». Многие ученые мужи видят пользу от диалектики Сократа в том, что она разоблачает самомнения, мнимые знания, побуждая людей искать истину. Но так не бывает: сам Сократ заявил, что истину нельзя найти, не зная ее, ибо неизвестно искомое; но истину не нужно искать, если она уже известна.
Сократ здесь наводит тень на плетень. Человек правильно говорит, пишет, будучи не в состоянии в сей же миг вспомнить ц объяснить все правила грамматики, коими он пользуется. Акушерская диалектика Сократа сочтет его невеждой. Здравомыслящая же троица полагает, что если человек, подумает, поразмышляет, то он объяснит свою речь правилами грамматики. Точно так же, по зрелому размышлению троицы, человек определит и мужество, и добродетель и другие, неопределяемые с точки зрения диалектики понятия и ценности, ибо без них невозможна сама жизнь.
И диалектика здесь ничем не поможет, ибо, внушая нам непреодолимую противоположность и взаимозависимость знания и незнания, она делает знание зависимым не от предмета, а от незнания. Более того, диалектика навязывает нам абсурд, заявляя, что с ростом знания растет и объем незнаемого, хотя во всех известных нам случаях, ну, хотя бы из медицинской практики, ведомо, что рост знаний о болезни ведет к исцелению, а не к росту незнания о ней.
Кто диалектике роднее и ближе: жизнь или смерть? Диалектика Сократа, таким образом, представляет интересы не знания, не людей, не предметов, а демонов. Как бы ни трактовался демон Сократа, очевидно одно, что поводов для анонимности у него было предостаточно. Даже если принять его за некое неизвестное нам божество, то это все же божество некоей силы, враждебной жизни. Сократ не только вопрошал обо всем, критиковал все, диалектничал (философски сплетничал?) обо всем, но и весьма жестко, однозначно и догматично учил науке смерти, науке «ничтожества» ничто, если наука позволит использовать здесь термин «наука».
Именно Сократ твердо и безоговорочно заявил: «Те, кто подлинно предай философии, заняты, по сути вещей, только одним — умиранием и смертью». Сократ глубочайше обманулся, приняв точку зрения демона и смерти в качестве эталона оценки и ценности жизни. Люди и философия стремятся понять жизнь, ее смысл, и заняты только одним — как бы восстановить разорванную связь их с вечностью и бессмертием. Об этом гласят и прекрасные речи Диотимы в диалоге «Пир». «Рождение — это та доля бессмертия и вечности, которая отпущена бессмертному существу… Любовь — это стремление и к бессмертию». Поэтому «каждое живое существо по природе своей заботится о своем потомстве. Бессмертия ради сопутствует всему на свете рачительная эта любовь». Большинство людей надеется «деторождением приобрести бессмертие и счастье и оставить о себе память на вечные времена».
Видимо, даже сам демон Сократа был очарован этими речами жрицы и не смог изменить направление беседы в сторону прославления смерти. Можно привести по данному вопросу для контраста суждения Эпикура и Гегеля. Эпикур говорил: «Смерть… нас совершенно не касается. Ибо пока мы существуем, смерти нет; а когда существует смерть, тогда нас нет. Смерть, следовательно, не имеет никакого касательства ни к живым, ни к мертвым». Гегель высоко оценил данную мысль своего философского антагониста: «Это — остроумная мысль, отгоняющая от нас страх. Голого лишения, каковой является смерть, не следует примешивать в чувство жизни, которое положительно, и незачем мучить самого себя этой мыслью». Точку в этом вопросе поставил Б. Спиноза: «Человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни». Свободным человеком движут мысли жизни, а не смерти. И вообще, мыслить можно лишь о жизни, ибо смерть не может стать объектом мысли. Попытки мыслить смерть на деле ведут к иному: не человек мыслит о смерти, а смерть обезмысливает и обессмысливает человека. О смерти можно мыслить лишь посредством ее же оружия — посредством тотального отрицания. Так был ли Сократ действительно свободным мыслителем? Или же он добровольно предоставил демону полную свободу, дабы тот нормально смог его обезмыслить и обессмыслить?