Солнце повернуло на лето, и все быстрее прибавлялся день. Хлопот по хозяйству у Джорджа хватало, но, несмотря на усталость, он каждый вечер одолевал по странице. Чем меньше их оставалось, тем больше росло его упорство. Когда учебник кончился, он принялся за словарь. В том было немало отваги, едва ли не граничившей с самоистязанием. За день удавалось выучить с десяток слов, а то и больше. Иные сдавались с большим трудом, но Джордж и не думал отступать.
В конце войны бабушка умерла, и он понял, что в Англии ему делать нечего. Потом пришла «похоронка» на мужа Ванды. Когда наступила долгожданная Победа, отдать мальчика она отказалась, заявив, что хочет усыновить. Про ее благородный поступок написали в местной газете.
Жизнь постепенно возвращалась в нормальное русло. Джорджа отправили в окружной центр. Там он окончил школу, потом — колледж. Ванда замуж выходить не захотела. Да, собственно, и не за кого. Как после любой войны.
Закончив учебу, Джордж получил место в банке, а вскоре завел семью и остался в том городке навсегда. С женой они воспитали сына и дочь. Не покидая тех мест, он так и не натолкнулся ни на кого, кто бы растолковал ему те загадочные значки. Со временем многое забывалось, о чем он искренне сожалел. По случайности, как-то на глаза ему попалась газета отечественных коммунистов. Почему-то на русском. Видно, напечатали для своих красных собратьев, и не исключено, что за их же счет. Джордж ту агитку сохранил, но это ничего не решило.
Однажды, придя со службы, он вдруг почувствовал слабость и засветло прилег на диван. Пошел сон про Ванду и русский язык. К тому времени Ванды давно уже не было, но часто о ней вспоминал. Так что сну не удивился.
Не проспав и пару часов, Джордж не мог взять в толк, почему за окном темно. Нащупав выключатель, зажег свет, но мутная мгла лишь чуть отступила. Пошарив рукой в верхнем ящике тумбочки, достал Вандины очки, но все было напрасно. Вспомнив про бабушкины толстенные линзы, сильно испугался за себя. Стало трудно дышать, захотелось позвать жену, но она еще не вернулась от больной тетки. К приходу Элен он точно знал, что завтра на работу ему не идти, и неизвестно, как жить дальше.
Врачи не скрывали, что положение критическое, и что Джордж может лишиться зрения. Срочно потребовалась операция, потом другая. Делали уколы, что-то закапывали, пичкали витаминами, и, казалось, процесс был остановлен. Однако никакой надежды, что он вернется на службу, не оставалось. Болезнь и досрочный выход на пенсию сильно ударили по карману. Работавшей полдня Элен пришлось искать подработку. Стараясь поддержать родителей, в выходные по очереди приезжали дети. Когда тетке стало совсем худо и Элен разрывалась на части между двумя больными, дочь с внуком задержались у них на целую неделю.
Неугомонный Джордж с трудом осваивался со своим новым положением. Без посторонней помощи во двор он не выходил и даже по дому передвигался с трудом. Вынужденное затворничество и ничегонеделанье угнетали его. Оставленный ненадолго наедине с маленьким внуком он было растерялся. Джон капризничал, и дед не знал, как его развлечь. Припомнив, как ради заработка в молодости присматривал за шустрыми близнецами, Джордж принялся сочинять вслух. Сказка получилась веселой. Ребенок понемногу успокоился, потом захихикал, а в конце бросился на шею сидевшему в кресле деду и с жаром поцеловал его в щеку. Эту сцену и застала вернувшаяся с покупками дочь.
— А что, неплохая вышла история, — взбодрившись, заключил Джордж.
— Ну, давай еще, деда! — от нетерпения запрыгал вокруг него внучок.
— У отца просто талант, и как умело скрывал! — радостно сообщила за ужином дочь. Джордж аж зарделся от счастья. После ужина женщины уединились.
Обе как-то сразу догадались, что этот случай может наполнить его жизнь новым смыслом. Для начала условились, что упросят его подиктовать, а после громкой читки поправят что надо. Первая попытка удалась, и они стали думать, как закрепить результат.