— Да его и подозревать нечего — у него на лбу написано, что он не тот, за кого себя выдает. Вы один, похоже, этого не видите. Или не хотите видеть.
Денис с тоской смотрел на разошедшегося дядьку. Что же творится-то такое с народом? Все подозревают всех. Даже заторможенный Вадим, оказывается, «замечает» что-то этакое, подозрительное. Лучше бы под ноги себе смотрел с таким же вниманием, как по сторонам. Хотелось напомнить этому бдительному типу, что именно Артем страховал его на переправе, на леднике, на спуске, когда в сгустившихся сумерках не видно было, куда ставить ногу, и в любой момент можно было навернуться. И что вместо благодарности? У него, оказывается, на морде написано, что он не тот, за кого себя выдает. Вот интересно, за кого же он себя выдает? Если память Денису не изменяет, Артем про себя вообще ничего не рассказывал. Кто он, чем занимается, откуда, в конце концов, у него с собой все необходимое для автономного выживания в лесу? И главное, зачем? К чему было тащить рюкзак, набитый необходимым для выживания барахлом, на экскурсию? История про сданный с утра номер в пансионате убедительной не выглядела. Подумаешь, выселился уже! Вполне можно договориться, чтобы вещи полежали до вечера где-нибудь в подсобке. Все так делают, а уж Артему-то, с его уверенной настойчивостью, это удалось бы наверняка. А он все с собой потащил. Как будто планировал в лесу ночевать.
Стоп! Так, может, не зря Вадим Сергеевич советует к нему присмотреться? А вдруг «спортсмен» как раз и собирался в лесу ночевать, зная, что вернуться обратно в тот же день не получится? А знать это наверняка мог только тот, кто сам все и подстроил. Так это что же получается, Артем убил Лешку, чтобы лишить всех возможности вернуться обратно по воде? Зачем? Вот главный вопрос, который ставит под сомнение всю эту увлекательную версию. Какой смысл заманивать толпу незнакомых между собой людей в глушь? Нормальному человеку это ни к чему.
Но это нормальному. А вдруг они имеют дело с маньяком? Тогда получается, что он заманил их на безлюдный берег, чтобы спокойненько, одного за другим, убить?
— Чушь какая! — сказал Денис вслух. — Зачем Артему всех убивать? Какой ему от этого прок?
— Да не нужно ему убивать всех, упертый вы человек! Что же вы очевидных-то вещей замечать не хотите! Целью его было убийство одного конкретного человека.
— Лешки?
— Да при чем тут Лешка ваш? Я же объяснял, что убийство вашего приятеля — чистой воды случайность. Импровизация. Скорее всего, он увидел или услышал что-то, чего не должен был. Вот его и убрали на всякий случай, как свидетеля. Убить собирались Олю.
— За что?
— Не за что, а зачем. Чтобы напугать меня. Продемонстрировать, что готовы пойти на самые крайние меры, что ни перед чем не остановятся. Нет, можно, конечно, предположить, что лодочника убили для наибольшего эффекта. Как заложника, так сказать. Но в этом случае мне должны были дать понять, что это именно убийство заложника, убийство по моей вине. Эти люди вполне способны на подобные демонстрации, но они должны были дать мне понять это. До сих пор они объясняли все вполне ясно и доходчиво, чтобы у меня и мысли не возникало о случайностях и простых совпадениях. А лодочника убили тихо, даже труп мы нашли случайно. Нет, их целью было именно убийство Оли. А следующим буду я.
Денис смотрел на него почти с ужасом. То, что он сначала принимал за бред убитого горем мужика, принимало на глазах совсем уже немыслимую форму. Тайные злодеи, способные на демонстративные убийства, заложники, жертвы по списку. Впору почувствовать себя героем фильма про международных террористов.
Денис шмыгнул носом, нарушив тем самым серьезность момента, и спросил с недоверием:
— А вас-то за что убивать? Не хотите меня просветить?
Вадим Сергеевич потянулся вперед, поворошил толстой веткой угли в костре. Целый сноп искр взметнулся в черную высь, затрещал, осыпался на плечи теплым пеплом.
— Я биофизик по образованию, — сказал он тихо, будто стесняясь. Потом продолжил уже увереннее, громче: — Всю жизнь занимался наукой. После института — аспирантура. Потом НИИ. Кандидатская, докторская. Мне было интересно, понимаете? Всю жизнь мне было интересно заниматься наукой. Даже когда перестали платить зарплату, когда пол-института ушли торговать на рынок китайскими пуховиками, мне было интересно. Лабораторию нашу тогда закрыли временно, потом расформировали. Оказалось, что кроме меня эта тема никому не была тогда интересна.
— Какая тема? — рискнул спросить Денис, хотя ясно было, что не поймет он ничего, даже если Вадим снизойдет до объяснений. Ученые всегда казались Денису людьми недосягаемыми: прозорливыми, способными мыслить нешаблонно и в этом принципиальными. Высшей расой, вроде исчезнувших в пучине Мирового океана атлантов. И вдруг вот этот вот невзрачный на первый взгляд дядька оказался тем самым, недосягаемым. Целым доктором наук.