Онъ говорилъ, что жену 21 апрѣля проводилъ только до вокзала, откуда возвратился въ гостинницу и тамъ оставался до 24 апрѣля; что съ женою жилъ хорошо и никогда дурно съ нею не обращался. Она будто бы говорила ему, что забеременила, но насколько это справедливо, онъ не знаетъ. Въ пятницу вечеромъ былъ у него тесть Пановъ, но о женѣ ничего не спрашивалъ. Въ субботу, 23‑го апрѣля, онъ услыхалъ, что жена его, переѣзжая чрезъ Оку съ какимъ — то молодымъ человѣкомъ, утонула. Это извѣстіе сообщилъ ему кладовщикъ рязанскаго вокзала, Михаилъ Ивановъ Купріяновъ; да кромѣ того онъ еще слышалъ объ этомъ отъ одного ловецкаго крестьянина, имени котораго не знаетъ. Вслѣдствіе этихъ слуховъ, онъ отправился въ Ловецкіе Борки для разспросовъ о женѣ и былъ арестованъ. Затѣмъ въ другомъ показаніи онъ говоритъ уже, что хотя съ женой своею и жилъ ладно и дружно, но былъ сердитъ на нее за то, что она, жалуясь на какую — то болѣзнь, не могла имѣть съ нимъ половыхъ сношеній. Въ воскресенье онъ, Горловъ, отправился съ Горковской станціи на Перевицы, а оттуда на Бѣлоомутъ и Ловецкіе Борки. Этотъ дальнѣшій пусть онъ избралъ потому, что будто бы ему сказалъ бѣлоомутскій сапожникъ Архипъ Ивановъ, что на озерицкомъ перевозѣ придется долго ждать переправы. Перевозчикамъ чрезъ Оку на Бѣлоомутъ Горловъ сказалъ, что онъ изъ духовной консисторіи и идетъ въ село Ловецкіе Борки къ священнику Смирнову, и сказалъ это для того будто бы, чтобы лучше развѣдать про жену, а между тѣхъ съ ними о женѣ ничего не говорилъ.
Далѣе въ слѣдующемъ показаніи слѣдователю Горловъ объяснилъ, что онъ изъ вокзала вышелъ вмѣстѣ съ кладовщикомъ Михаиломъ Ивановымъ, его женой, прикащикомъ купцовъ Котовыхъ, Герасимомъ Петровымъ, и Николаемъ Шараповымъ; эти свидѣтели пошли своею дорогой, а онъ зашелъ къ гостиницу, отпросился у прикащика Андрея Фомина въ баню, откуда возвратился часу въ девятомъ и легъ спать; въ это время его видѣли половые: Степанъ, Іонъ и Петръ, повара и коломенскій купецъ Гусевъ, а также и товарищъ его — корридорный — Маркъ Даниловъ.
Но ни одинъ изъ выставленныхъ Горловымъ свидѣтелей — словъ его не подтвердили; изъ служившихъ съ нимъ въ гостиницѣ, Маркъ Даниловъ, прямо и положительно сказалъ, что увидалъ Горлова спящимъ въ одномъ изъ нумеровъ послѣ прихода вечерняго московскаго поѣзда (12½ часовъ ночи), когда уже сталъ тушить въ гостиницѣ огни, а другіе увидѣли его только утромъ; въ банѣ его также не замѣтили. Далѣе, они показали, что Горловъ отпросился въ баню не послѣ отхода трехъ — часоваго поѣзда изъ Рязани, а прежде, въ то время когда пошелъ провожать жену на вокзалъ.
Наконецъ Горловъ былъ заключенъ въ рязанскій тюремный замокъ и тамъ рѣшился на новый шагъ, чтобы выпутаться изъ бѣды: онъ подкупалъ содержавшагося вмѣстѣ съ нимъ въ тюрьмѣ рядоваго Тарабухина принять его дѣло на себя. Тарабухинъ согласился за 10 руб., и выслушавъ отъ Горлова полное признаніе, разсказалъ небылицу, будто бы онъ, а не Горловъ шелъ 21 апрѣля отъ Горковской станціи до окскаго перевоза съ покойною Прасковьей Михайловой. На берегу Оки будто они пили водку и начали «шутить въ любовную игру» до самой ночи, а ночью, при хмѣльномъ состояніи, Прасковья упала съ крутаго берега въ Оку и утонула.
Затѣмъ, руководимый неизвѣстнымъ соображеніемъ, Тарабухинъ, переведенный уже въ зарайскій тюремный замокъ, отказался отъ своего заявленія, высказаннаго въ рязанскомъ зàмкѣ, и представилъ росписку Горлова, писанную карандашомъ, въ которой значится, что послѣдній состоитъ должнымъ первому 10 руб. серебромъ «за снятіе дѣла его».
Такимъ образомъ, противъ Горлова въ настоящемъ дѣлѣ сами собой являются слѣдующія улики: 1) дурная жизнь его съ женой, 2) бытность его на мѣстѣ совершенія преступленія, 3) непредставленіе подсудимымъ никакихъ, сколько — нибудь достаточныхъ, доказательствъ въ опроверженіе предыдущей улики, 4) актъ судебнаго слѣдователя, которымъ доказано сходство слѣдовъ на берегу Оки съ сапогомъ Горлова, 5) сконфуженность Горлова при свиданіи съ тестемъ, 6) ложность и разнорѣчіе отвѣтовъ его, усматриваемыя какъ изъ сравненія ихъ между собою, такъ и съ обстоятельствами дѣла и показаніями свидѣтелей, и наконецъ 7) подкупъ имъ рядоваго Тарабухина.
На основаніи изложеннаго, Василій Аѳанасьевъ Горловъ обвиняется въ предумышленномъ утопленіи своей жены Прасковьи Михайловой, т. е. въ преступленіи, предусмотрѣнномъ 1,450 и 1,451 ст. улож. о наказаніяхъ.
На сдѣланный засимъ вопросъ предсѣдательствующимъ подсудимый Горловъ виновнымъ себя не призналъ.
Тогда судъ приступилъ къ допросу свидѣтелей.
Свидѣтель крестьянинъ Прорвинъ, дядя утопленной, спрошенный безъ присяги (на вопросъ предсѣдателя). Я покажу только правду, какъ передъ Спасителемъ, такъ и передъ вами, праведные судьи!.. Я принялъ къ себѣ въ домъ свою племянницу, покойную Прасковью, — въ дѣти принялъ. Потомъ отыскалъ ей жениха, вотъ этого самаго Горлова, и за то, что онъ согласился жениться на Прасковьѣ, я подписалъ ему все свое имѣніе. Онъ только мнѣ обязался кормить и поить насъ стариковъ, меня и мою покойную старуху, а если кто изъ насъ стариковъ умретъ, то и похоронить на свой счетъ и помянуть. — Вотъ, когда моя старуха умерла, я и говорю ему: чтожь, Василій Аѳанасьевичъ, поминай старуху, — ты обѣщалъ. А онъ говоритъ: нечѣмъ мнѣ поминать, у меня ни гроша нѣтъ… Такъ онъ мнѣ ничего и не давалъ, жену свою у меня на хлѣбахъ оставилъ; я мѣсяцъ цѣлый съ него ничего не требовалъ. Думаю, пусть себѣ поправится послѣ свадьбы. Но вотъ я жду 2 мѣсяца, — онъ все ни копѣйки не даетъ, потомъ и 5 проходитъ, — все тоже. Такъ — то и прошло 11 мѣсяцевъ, я и говорю тогда своей племянницѣ: я слабъ сталъ, взять мнѣ денегъ не откуда, мнѣ 65 лѣтъ… кормить и себя мнѣ трудно… Ну, тогда Прасковья и пошла къ отцу родному жить… а отъ отца еѳ въ Рязань взялъ Василій… Во всѣ эти 11 мѣсяцевъ, пока жила у меня Прасковья, писемъ отъ мужа я не видалъ… Больше я ничего не знаю… (На вопросы товарища прокурора). У меня Горловъ жилъ послѣ свадьбы нѣсколько дней и йотомъ отправился къ барину Мельгунову, у котораго онъ служилъ, а жена его у меня въ домѣ осталась… Господь ихъ знаетъ, какъ они другъ съ другомъ жили… Какъ они на ложѣ лежали — мы этого не вѣдаемъ. Паранька объ этомъ ничего не говорила. Мы это ее спрашивали, что молъ съ нимъ тебѣ дурно жить? Она ничего не объясняла, таилась… тихая такая была. Скажетъ только, бывало: ничего, мнѣ хорошо… А самый этотъ Василій и допрежь свадьбы жилъ у Мельгунова, у барина, и мѣста своего не оставлялъ, какъ женился. А Паранька въ дѣвушкахъ была поведенія хорошаго, скромная такая… Женщина была въ лучшемъ видѣ. Горловъ на нее не жаловался… Потомъ, какъ онъ на мѣсто пошелъ послѣ свадьбы, она сохранялась у меня ровно 11 мѣсяцевъ; во все это время я ее питалъ. Послѣ она къ отцу пошла, и сколько она у него жила — я этого не знаю (На вопросы защитника). Когда сватался Горловъ за мою племянницу, онъ жилъ у Мельгунова; про него и Мельгуновъ и другіе говорили, что онъ человѣкъ хорошій. Мнѣ совѣтовали за него выдать племянницу, — я и согласился: завѣщаніе на его имя я написалъ. На свадьбу я своихъ денегъ не тратилъ; Горловъ на свои справилъ. Часть у него своихъ было, а часть онъ занялъ. Онъ у Мельгунова 10 цѣлковыхъ получалъ, и тогда мнѣ говорилъ онъ: у меня, говоритъ, жалованья достанетъ, 5 рублей пойдетъ за долги, а 5 руб. буду вамъ, старикамъ, давать. Извѣстно, я доволенъ былъ, потому мнѣ больше 5 руб. въ мѣсяцъ и не нужно…. Послѣ свадьбы онъ у меня дня 3 или 4 жилъ, а потомъ опять пошелъ къ Мельгунову, а жена его у меня осталась. Черезъ сколько времени — не помню, когда Мельгуновъ изъ Москвы пріѣхалъ, онъ опять ко мнѣ пришелъ и жилъ тогда недѣли двѣ. Извѣстное дѣло, ему у меня дѣлать было нечего, я ему и совѣтовалъ къ мѣсту опять идти. Его дѣло стариковъ питать, я ему такъ и говорилъ. Потомъ у меня моя жена умерла, я черезъ 6 недѣль женился на второй… Тогда — то жена Горлова и ушла отъ меня, — онъ ей приказалъ уйдти. Л ему ничего не говорилъ, только денегъ у него требовалъ, по обязательству, какъ это въ духовномъ завѣщаніи написано было… А онъ мнѣ ни копѣйки и до сего дня не давалъ… Племянница ушла отъ меня по его приказу. Мнѣ ее жалко стало, я ей говорилъ: не ходи, а она говорила: я пойду… Онъ мнѣ велѣлъ идти и все взять съ собой (На вопросы товарища прокурора). Я ничего за племянницей худаго не видалъ, только я замѣтилъ, что онъ отвертывался отъ нея, когда въ первый разъ былъ и когда во второй разъ былъ. — У меня хозяйства нѣтъ, я хлѣбопашествомъ не занимаюсь, сѣнокосовъ у меня мало, стало — быть Горлову не въ чемъ было мнѣ помогать. Л по сѣнной части больше у купцовъ работаю… А Горловъ мнѣ сказалъ, что онъ этой работѣ не подверженъ… я, говоритъ, на сторонѣ больше добуду.