Судъ постановилъ присяжнымъ слѣдующіе два вопроса: 1) Сама ли утопилась Прасковья Михайлова или была утоплена кѣмъ — либо другимъ? 2) Если была утоплена другимъ, то виновенъ ли подсудимый Горловъ въ утопленіи своей жены, съ обдуманнымъ заранѣе намѣреніемъ?
Присяжные совѣщались около ¾ часа; по возвращеніи ихъ въ залъ, старшина прочиталъ слѣдующіе отвѣты: на 1‑й вопросъ — да, утоплена другимъ; на 2‑й — да, виновенъ, съ обдуманнымъ заранѣе намѣреніемъ.
Судъ, на основаніи приговора присяжныхъ, опредѣлилъ подсудимаго, Василья Аѳанасьева Горлова, 27 лѣтъ, лишивъ всѣхъ правъ состоянія, сослать въ каторжныя работы въ рудникахъ безъ срока.
Засѣданіе, начавшееся въ 11½ часовъ утра, окончилось въ 1 часъ пополуночи. Публика медленно расходилась изъ зала, видимо довольная справедливымъ приговоромъ присяжныхъ, но въ то же время пораженная жестокостью наказанія хотя тяжкому, но молодому преступнику.
Дѣло о дочери помѣщика Ольги Умецкой, обвиняемой въ поджогахъ, и о родителяхъ ея Владимірѣ и Екатеринѣ Умецкихъ, обвиняемыхъ въ злоупотребленіи родительскою властью
(Засѣданіе 15, 16 и 17 сентября 1867 года, тульскаго окружнаго суда, въ г. Каширѣ).
Засѣданіе поэтому весьма интересному дѣлу происходило подъ предсѣдательствомъ члена суда В. А. Аристова. Обвинялъ подсудимыхъ товарищъ прокурора И. И. Дьяковъ; Ольгу Умецкую защищалъ князь А. И. Урусовъ, для этого дѣла прибывшій изъ Москвы; Екатерину и Владиміра Умецкихъ защищалъ Г. Н. Новосельскій.
При многочисленномъ стеченіи публики, засѣданіе открылось въ 10½ часовъ пополудни: были введены трое подсудимыхъ, изъ которыхъ только одинъ Владиміръ Умецкій, какъ содержавшійся подъ стражей, занялъ мѣсто за рѣшеткою; мать же и дочь помѣстились около своихъ защитниковъ.
Общее вниманіе сосредоточивается на Ольгѣ. Она блондинка, средняго роста, съ румянымъ лицомъ и голубыми глазами. Выраженіе лица — дѣтски пугливое и сосредоточенное. Говоритъ тихо, смущается и краснѣетъ. Одѣта въ плохое ситцевое платье. Отецъ ея — худощавый старикъ, около 60 лѣтъ, въ очкахъ; широко раскрытые глаза смотрятъ прямо, неподвижно. Онъ пришепетываетъ. Мать — не высокаго роста старуха, съ правильными чертами лица. У нея старчески румяныя щеки и черные волосы съ просѣдью. Лицо неподвижное, глаза постоянно опущены.
На вопросы предсѣдателя Ольга Умецкая отвѣчала, что ей 15 лѣтъ, что она дочь помѣщика, и что у исповѣди и св. причастія была только 2 раза и то уже послѣ взятія ея отъ родителей. Во время же жизни въ домѣ родителей въ церкви ни разу не бывала.
Екатерина Михайлова Умецкая (мать Ольги) заявила, что ей около 50 лѣтъ. «Сначала я жила, продолжала она сквозь слезы, въ Глѣбовѣ съ мужемъ, а потомъ у зятя въ имѣніи. Я постоянно больна: я занимаюсь очень мало».
Владиміръ Михайловъ Умецкій сказалъ, что до арестованія онъ жилъ въ своемъ имѣніи и занимался хозяйствомъ.
Изъ вызванныхъ къ слѣдствію свидѣтелей не явилось 8 человѣкъ; поэтому защитники не находили удобнымъ производить судебное слѣдствіе, но судъ, согласно съ заключеніемъ товарища прокурора, призналъ возможнымъ приступить къ слѣдствію съ тѣмъ, чтобы свидѣтельскія показанія неявившихся свидѣтелей, данныя на предварительномъ слѣдствіи, были прочитаны на судѣ. Изъ присяжныхъ засѣдателей не явился только гвардіи полковникъ Лихаревъ, заявившій въ маѣ желаніе быть освобожденнымъ отъ этой обязанности по болѣзни. Оштрафованный въ предыдущее засѣданіе 50 рублями, г. Лихаревъ былъ вновь подвергнутъ взысканію 75 р. с. Изъ списка присяжныхъ сторонами было отведено 12 человѣкъ. Въ составъ комплектныхъ засѣдателей вошло 7 дворянъ, 1 купецъ и 4 крестьянина. Старшиною былъ избранъ Ст. Ал. Пестовъ.
Послѣ рѣчи предсѣдателя, обращенной къ присяжнымъ было прочитано опредѣленіе Московской судебной палаты, сущность котораго заключается въ слѣдующемъ: 16 апрѣля 1866 г., въ 2 часа пополудни, въ сельцѣ Глѣбовѣ (Каширскаго уѣзда. Тульской губерніи), въ имѣніи г-на Умецкаго, загорѣлся съ задняго угла скотный дворъ, отъ котораго сгорѣли сарай для лошадей, каретный сарай, конюшня и амбаръ съ мукою. Въ 16-ти саженяхъ отъ сгорѣвшаго скотнаго двора находятся двѣ людскія избы. 18‑го числа того же мѣсяца, часу въ 12‑мъ пополудни, загорѣлось строеніе, помѣщавшееся между флигелемъ, занимаемымъ самимъ Умецкимъ, и другимъ, еще новымъ флигелемъ. Верхній этажъ загорѣвшагося строенія заключалъ въ себѣ кладовую, а нижній — погребъ. Замѣтивши дымъ, Умецкій съ прикащикомъ своимъ Молодцовымъ, побѣжалъ туда и увидалъ, что загорѣлись два нижнія бревна строенія. Пожаръ былъ ими тотчасъ же потушенъ. 19 апрѣля загорѣлось опять и сгорѣло то же самое строеніе. Пожаръ начался съ задняго дома. Господскій домъ находится въ 11½ соженахъ отъ этого строенія. Наконецъ вскорѣ послѣ этихъ пожаровъ, именно 14‑го іюня, сгорѣлъ и самый домъ, въ которомъ жилъ Умецкій. Пожаръ тоже начался во 2‑мъ часу дня, когда Умецкій и его рабочіе въ усадьбѣ отдыхали. Загорѣлся прежде всего потолокъ крыльца. Всѣ спрошенныя при слѣдствіи лица, равно какъ и самъ Умецкій, причиною пожаровъ признали поджогъ. При производствѣ слѣдствія, подозрѣніе въ поджогахъ пало на четырнадцатилѣтнюю дочь Умецкаго, Ольгу Владиміровну; подозрѣніе основывалось на томъ, вопервыхъ, что въ усадьбу, въ которой много злыхъ собакъ, постороннему пройдти нельзя; вовторыхъ, что Ольга была недовольна обращеніемъ съ нею отца и часто жаловалась разнымъ лицамъ на наносимые ей побои, и втретьихъ, что она первая замѣчала всегда пожары и будила людей. Дѣйствительно, во время пожаровъ Ольга разбудила первая прикащика Молодцова и работниковъ Михаила Игнатова и Василья Степанова. Ольга Умецкая, на допросахъ 17 и 23 іюля 1866 года и 9 апрѣля 1867 года, созналась въ поджогахъ всѣхъ сгорѣвшихъ зданій, а побудительною причиною преступленія выставила жестокое обращеніе родителей, въ особенности отца. Она показала, что родители часто и сильно били ее безъ всякихъ причинъ; пищу давали ей скудную и досыта не кормили; на воспитаніе не обращали никакого вниманія и жестокостями и побоями, увеличивающимися со дня на день, она доведена была до отчаянія; слыша, кромѣ того, отъ отца, что онъ намѣренъ переѣхать въ Москву, и думая что въ Москвѣ жить ей будетъ лучше, она полагала ускорить этотъ переѣздъ своими поджогами. Наканунѣ перваго пожара, 16 апрѣля, отецъ ее по обыкновенію за что — то избилъ. 19 апрѣля, мать, уѣзжая отъ нихъ, вмѣсто благословенія сказала, «чтобы скитаться вамъ по бѣлу свѣту»; это ее, Ольгу, возмутило, и она рѣшилась на новый поджогъ. 14 іюня, въ отсутствіи отца, она дала работникамъ меду; отецъ, узнавъ объ этомъ, прибилъ ее безмѣномъ; за это она рѣшилась поджечь домъ, и во время пожара, сама хотѣла броситься въ огонь, но ее оттолкнули работникъ Михаилъ и волостной старшина Иванъ Селиверстовъ. Доказательствомъ жестокаго обращенія съ нею можетъ служить изломанный палецъ, который былъ перебитъ ей матерью, когда она учила играть ее на фортепіано. У исповѣди и св. причастія, какъ стала себя помнить, она ни разу не была, влѣдствіе нежеланія своего отца. Въ заключеніе Умецкая объявила, что съ отцомъ жить не желаетъ, а иначе не ручается, что рѣшится на какое — нибудь новое противъ него преступленіе; при неудачѣ же, покусится на свою жизнь. По осмотру на лѣвой рукѣ Умецкой, на лѣвомъ мизинцѣ оказался застарѣлый вывихъ, произшедшій отъ сильнаго наружнаго насилія. Губернскій секретарь Владиміръ и жена его Екатерина Михайловы Умецкіе — въ жестокомъ обращеніи съ дочерью своею Ольгою не сознались, но спрошенные при предварительномъ слѣдствіи свидѣтеля показали: 1) прикащикъ помѣщика Умецкаго, мѣщанинъ Григорій Семеновъ Молодцевъ, — что жизнь. Ольги Умецкой съ отцомъ была очень плоха, что онъ часто билъ ее безъ милосердія и вообще содержалъ дѣтей своихъ, по своей скупости, чрезвычайно дурно и голодно. Наканунѣ послѣдняго пожара, Умецкій немилосордно избилъ дочь свою Ольгу, которая нѣсколько разъ жаловалась ему, Молодцеву, на жестокости отца и собиралась отъ него бѣжать, но онъ уговаривалъ ее этого не дѣлать и объ этомъ заявлялъ самому Умецкому, а мать бросила дочь и нисколько не занималась ея воспитаніемъ. 2) Находящіеся въ работникахъ у г. Умецкаго крестьяне Михаилъ и Тимофей Игнатовъ и Василій Степановъ: что Умецкій, наканунѣ пожара очень избилъ дочь свою Ольгу, и опа, придя въ людскую, жаловалась имъ на постоянное жестокое обращеніе съ нею и говорила, что ей приходится или сдѣлать что — нибудь надъ собою или убѣжать, но они, Игнатовъ и Степановъ, уговаривали ее этого не дѣлать. 3) Князь Александръ Мещерскій, сосѣдъ Умецкихъ: что Умецкіе ведутъ самый скаредный образъ жизни и дѣтей своихъ заставляютъ исполнять такія работы, которыя только приличны крайне бѣдному состоянію, отъ коего Умецкіе весьма далеки. 4) Александръ Ртищевъ: что Умецкіе ведутъ образъ жизни не приличный званію дворянина и не пользуются мнѣніемъ общества, а дѣти ихъ угнетены какъ отцомъ, такъ и матерью. 5) Михаилъ Крыловъ, бывшій мировой посредникъ: что Умецкій имѣетъ весьма хорошее состояніе, но, по его скупости, доше