Затѣмъ былъ прочитанъ осмотръ мѣстности и приступлено къ спросу свидѣтелей.
В. И. Воронинъ, женатый на сестрѣ Ольги, свидѣтель, вызванный товарищемъ прокурора, спрошенъ безъ присяги. (На вопросы предсѣдателя) Скажу то, что жестокаго обращенія съ дѣтьми не было никогда, и я этого не видалъ (на вопросы товарища прокурора). Если я сказалъ при слѣдствіи, что съ дѣтьми обращались дурно, то я понималъ это въ томъ смыслѣ, что ихъ не опредѣлили въ учебное заведеніе, не воспитывали (На вопросы князя Урусова). У Ольги былъ нравъ гадкій — она была капризна, настойчива. Родители сносили терпѣливо ея поведеніе: иногда бранили, но и никогда не видалъ, чтобъ ее били (На вопросы г. Новосельскаго). У Умецкихъ были двѣ гувернантки; сколько они жили — не припомню.
Въ виду разнорѣчія въ показаніяхъ свидѣтеля, было прочитано показаніе Воронина, данное имъ на предварительномъ слѣдствіи, въ которомъ, между прочимъ, значилось, что съ Ольгою обращались и содержали ее дурно.
Г. Воронинъ. Хотя гувернантки и были, но Ольгу всетаки лучше было отдать въ учебное заведеніе… Въ этомъ смыслѣ я и сказалъ, что съ нею обращались дурно. Содержали дурню, я сказалъ въ томъ смыслѣ, что иногда не было прислуги, ей приходилось что — нибудь дѣлать.
Павелъ Аѳанасьевъ, вызванный Екатериною Умецкой, бывшій кучеромъ у г. Воронина, спрошенный подъ присягой, сказалъ, что онъ ничего не знаетъ и видѣлъ только второй пожаръ. Кто занимался дѣтьми — онъ не знаетъ.
Александра Воронина (сестра Ольги), вызванная Екатериною Умецкою. спрошена безъ присяги (На вопросы предсѣдателя). Мнѣ всѣ одинаково дороги, какъ отецъ, мать, такъ и сестра. Отецъ для насъ много старался, хлопоталь, чтобы доставить намъ кусокъ хлѣба. Онъ самъ во всемъ себѣ отказывалъ, чтобы намъ было лучше. Онъ даже черезъ силу работалъ. Конечно, родители дѣлали для насъ все, что было имъ по средствамъ. Ольгу наказывали также, какъ и меня. Съ нами одинаково обращались. Образованіе намъ также давали по средствамъ. Гувернантки были. Фортепіано у меня уже 7 лѣтъ, ихъ мнѣ отдали, когда я замужъ вышла (На вопросы Новосельскаго) Наказанія извѣстно какія были: въ уголъ поставятъ, побранятъ. Относительно пищи скажу: дай Богъ, чтобы я замужемъ то ѣла, что я ѣла въ домѣ родителей. А если заставляли иногда работать, помогать, то я не считаю работу эту за трудъ (На вопросы товарища прокурора). Ольга, была очень рѣзва, на нее дѣйствовало вліяніе другихъ. Она была упряма (На вопросъ князя Урусова). Я ничего не получала въ приданое. У отца моего небольшое состояніе. Ольгу не били ни безмѣномъ. ни палкой, ее даже розгой не наказывали. Она ни въ какомъ случаѣ не могла быть доведена до преступленія обращеніемъ родителей съ нею. Причинъ сжечь домъ для нея не было. Я видѣла сестру, когда она была подъ стражею, у смотрителя видѣла ее, Я была у нея разъ вмѣстѣ съ г. Френкелемъ; тогда она сказала, что про два пожара она ничего не знаетъ, а про одинъ она знала. Она сказала тогда, что не она поджигала. Френкель не уговаривалъ ее сознаться. Она сама созналась. Мы всѣ отправились къ судебному слѣдователю. Тамъ Ольга, въ присутствіи тюремнаго смотрителя, сказала сначала, что не она подожгла, а потомъ опять повторяла, что она остается при прежнихъ показаніяхъ.
Ольга Умецкая. Нѣтъ, разсказъ этотъ неправиленъ. Я была у смотрителя: пріѣзжаетъ ко мнѣ сестра съ мамашей. Мамаша упала въ обморокъ, а сестра говоритъ: ты скажи правду, вѣдь не ты сожгла?.. Ну я и сказала, что не я…. Френкель мнѣ сказалъ: если вы покажете на себя, то васъ сошлютъ въ каторжную работу на 27 лѣтъ. Я боялась и сказала: не я… Потомъ сестра съ Френкелемъ отправились къ судебному слѣдователю и за мной прислали. Я пошла вмѣстѣ съ смотрителемъ. Слѣдователю я показала сначала, что не я подожгла. Онъ мнѣ говоритъ: вы одумайтесь, помните, что совѣсть ваша не позволитъ вамъ сказать неправду. — Я и думаю, зачѣмъ я неправильно покажу?… Скажу лучше правду. Когда слѣдователь пришелъ ко мнѣ во второй разъ и спросилъ меня, точно ли не я подожгла? — Я говорю: я одна въ этомъ дѣлѣ виновата, одна и отвѣчать буду.
Засѣданіе было прервано на три часа.
Судебный слѣдователь, вызванный для объясненія, подтвердилъ слова Ольги Умецкой. прибавивъ, что но удаленіи въ другую комнату, онъ слышалъ, какъ Френкель читалъ подсудимой законъ, въ которомъ говорилось, что за умышленное поджигательство она подвергается каторжной работѣ.