– Это обратный поток, - объяснил он. - Сент-Франсис заполнилась до предела, воде уже некуда течь.
Мы долго наблюдали за прибывающей водой. Она все прибывала и прибывала, наползая на нас, поднимаясь по передним колесам трактора. Через некоторое время мне захотелось вернуться домой. Паппи же такого желания вроде бы не испытывал. Все его страхи и беспокойства нашли себе подтверждение, и он словно был загипнотизирован тем, что сейчас наблюдал.
В конце марта они с отцом начинали распахивать эти поля, переворачивая пласты земли, засыпая стебли, корни и листья, оставшиеся после прошлогодних посевов. В это время они обычно пребывали в прекрасном настроении, радовались, что наконец можно выбраться в поле после зимнего заточения. Они наблюдали за погодой, внимательно изучали фермерский ежегодник и часто болтались возле правления кооператива, чтобы узнать, что говорят другие фермеры. В начале мая они обычно уже сеяли, если погода стояла хорошая. 15 мая было крайним сроком высадки семян хлопчатника в грунт. Мое участие в их операциях обычно начиналось в первых числах июня, когда со школой уже было покончено, а в полях начинали пробиваться сорняки. Мне давали тяпку, указывали направление, и я часами полол сорняки - занятие столь же утомительное и отупляющее, как и сбор урожая хлопка. Все лето, по мере того как подрастал хлопчатник и сорняки вокруг него, мы пололи. Если хлопок зацветал к 4 июля, это означало, что урожай будет отменный. К концу августа мы уже были готовы к уборке. А к началу сентября начинали искать наемных рабочих из числа людей с гор и старались набрать мексиканцев.
А сейчас, в середине октября, нам оставалось только смотреть, как наш урожай смывает с полей. Все труды, весь пот и натруженные мышцы, все деньги, вложенные в семена, в удобрения и горючее, все надежды и планы - все это мы сейчас теряли в потоках воды, не умещающейся в русле Сент-Франсис-Ривер.
Мы все ждали и ждали, но поток не останавливался. Передние колеса трактора наполовину залило водой, когда Паппи наконец запустил мотор. Было уже совсем темно и почти ничего не видно. Тропа была залита водой, и при таких темпах ее разлива к восходу солнца весь урожай на «нижних сорока» будет потерян.
Никогда еще я не ужинал в таком мрачном молчании. Даже у Бабки не нашлось ни единого оптимистического высказывания. Я ковырял вилкой бобы и гадал, о чем могут сейчас думать родители. Отец, видимо, беспокоится по поводу займа, взятого под будущий урожай, - этот долг теперь невозможно будет выплатить. А мама обдумывает план, как нам навсегда покинуть хлопковые поля. Она вовсе не так расстроена, как остальные взрослые. Катастрофические результаты сбора урожая после столь многообещающей весны и лета давали новый запас снарядов для ее тяжелой артиллерии, которую она направит на отца.
Наводнение помогло мне отвлечься от более тяжелых мыслей - о Хэнке, Тэлли, Ковбое, - и по этой причине это была не самая неприятная тема для размышлений. Но я все равно не произнес ни слова.
Скоро должны были начаться занятия в школе, и мама решила, что мне уже пора приниматься за ежевечерние уроки чтения и письма. Я очень хотел вернуться обратно в класс (я, правда, никогда бы в этом никому не признался), так что даже испытывал удовольствие от этих домашних уроков. Мама тут же выяснила, что за лето мой почерк стал совершенно неразборчивым, и заявила, что мне нужно много практиковаться. Читал я тоже не очень бегло.
– Видишь, к чему приводит сбор урожая хлопка? - сказал я.
Мы сидели вдвоем в комнате Рики, читали друг другу перед тем, как отправиться спать.
– Я хочу тебе кое-что сказать по секрету, - сообщила она мне шепотом. - Ты умеешь хранить секреты?
Если бы она только знала, сколько их я уже храню! И я ответил:
– Конечно!
– Обещай, что никому не расскажешь.
– Никому!
– Никому об этом не говори, даже Паппи и Бабке.
– Ладно-ладно. А что такое?
Она наклонилась еще ближе:
– Мы с отцом подумываем податься на Север.
– А я?
– Ты поедешь с нами.
Это было здорово!
– Вы хотите устроиться на работу, как Джимми Дэйл?
– Точно. Отец переговорил с Джимми Дэйлом, и тот обещал устроить ему работу на заводе компании «Бьюик» во Флинте, в Мичигане. Там хорошие деньги платят. Навсегда мы там не останемся, но отцу надо найти какой-нибудь постоянный доход.
– А что будет с Паппи и Бабкой?
– Ну, они никогда отсюда не уедут.
– Они будут продолжать работать на земле?
– Надо думать, так. Не знаю, чем им еще здесь можно заниматься.