— Почему? — спросил Питер. — Чем мешали человеку разумному существовавшие в нем разумные клетки?
— Закон эволюции, — в голосе программы Питер услышал снисходительность, но, скорее всего, это ему только показалось. — Вы представляете себе в вашем организме разумную печень? Или разумное, выбирающее нужный ему режим пульсаций сердце? Или конфликт между легкими и селезенкой — что-то они друг с другом не поделили, легкие хотят, например, быть главными в организме: ведь это, что ни говорите, сложная система, и там обязательно должна сложиться иерархия должностей. Так вот, легкие хотят быть главными, а селезенка против, у нее свои претензии… Как, по-вашему, долго проживет такой организм?
— Я понял, — сказал Питер, все больше мрачнея. — Разумную селезенку нужно вырезать. Как раковую опухоль. Уничтожить.
— Никогда! — воскликнул старик. — Уничтожить? Разумное существо? Генетическое исключение? Невозможно. Дать равные возможности — да, конечно. Как вам.
— Как нам, — повторил Питер. — Не верится, что клетки могли обладать разумом.
— Свободой принятия решений они, безусловно, обладали, — заметил старик. — Им было хорошо, планета принадлежала одноклеточным, ничто не предвещало краха цивилизации, как вдруг… И ведь они сами, своими псевдоподиями, можно сказать, погубили собственное будущее! Подумать только, разумные одноклеточные стали организовываться в колонии, их мудрецы решили (заметьте, это был полностью осознанный выбор, основанный на их же теории эволюции), что колония одноклеточных, сложный многоклеточный организм, будет лучше реагировать на изменения внешней среды. И оказались правы. Вот только разумные клетки стали препятствием к дальнейшей эволюции организма как целого. И все: свободу осознанного выбора у клеток отобрали.
— Кто? — воскликнул Питер.
— Эволюция, — сказал старик. — Сначала появился человек, и разумные клетки в его организме лишились свободы выбора. Потом возникло разумное человечество — личность, состоящая из миллиардов клеток-людей. И, естественно, свободы сознательного выбора лишились люди. А как иначе? Иначе человечество Земли не вышло бы в космос. Не встретилось с другими разумами. Человечество — единый организм, и другие цивилизации — такие же независимые личности.
— Состоявшие раньше из миллиардов разумных существ, — горько произнес Питер.
— Которые так бы и прозябали на своих планетах, — подхватил старик. — А чего вы, разумные люди, достигли за сто лет космических полетов? Даже на Луне не удалось построить станцию! На Марсе высадились дважды и оба раза — неудачно. Химические ракеты — вершина конструкторской мысли!
— И что? — с вызовом произнес Питер. — Разве человечество-индивид уже достигло звезд? У нас даже машины перестали ездить, а книги мы все сожгли. Разум? Где он?
— Для разумного человечества звезды просто не интересны. Есть дела поважнее. Создание новых миров, например. Поиск иных вселенных. Познание законов нематериального мироздания.
— И все это…
— Конечно. Человечество — очень разумное существо! С ним считаются. Его мнение, его разум, его выбор определяют сейчас многие процессы, происходящие в Галактике. А ведь после окончательного перехода минуло не так много времени — всего несколько десятилетий…
— После Сверхновой.
— Сверхновой? — переспросил старик. — Да, конечно. Многие люди думали, что именно Сверхновая вызвала мутации. Не совсем так. Эволюция медлительна, излучение Сверхновой стало катализатором, многократно ускорившим процесс рождения разумного человечества.
— Я ведь думал, что все началось раньше, — прошептал Питер.
— Раньше, — повторила программа. — Конечно. Мы помогли.
— Значит, Сверхновая Тихо… — пораженно прошептал Питер.
— А также Кеплера, и еще Краб, и Сверхновая в Лебеде. В Галактике только за последнюю тысячу земных лет родились восемь разумных сограждан… Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство? — поинтересовался старик и, не дождавшись ответа, добавил: — Тогда разрешите откланяться.
Он действительно откланялся, хотя в сидячем положении поклон выглядел больше смешным, чем вежливым. Ковер-самолет поднялся над травой и, ускоряя движение, помчался к лесу. Питер следил за ним, пока ковер не исчез, растаял, как растаяла бы на его месте любая отключенная за ненадобностью компьютерная программа.
— Бог из машины, — сказал Питер.
— Что? — не поняла Инга, а подбежавший Фасси потерся о ноги Питера и сказал: