Сергей поднял руку и разжал пальцы. На ладони лежала скомканная бумажка с телефоном. Он хотел швырнуть ее на тротуар, вгляделся в цифры и понял, что специалист Павел живет где-то рядом. Он вспомнил, зачем бросился догонять Евшенко, и крохотная надежда вновь затлела в нем. Похититель ничего не знал о жизни Сергея Носова, зато сам он мог пересказать ее всю во всех деталях.
Встреча со специалистом произошла в этот же день. У него оказалось нервное лицо, суетливый взгляд и слишком сбивчивая речь. Он с недоверием отнесся к просьбе выслушать его, но когда прозвучала фамилия Евшенко, посветлел лицом и пригласил Носова войти.
На этот раз Сергей рассказывал долго. Он не спешил, внимательно следил за реакцией специалиста и часто застревал на сценах личной жизни из розового детства и безоблачной юности. К немалому удивлению Павел слушал предельно внимательно, ни разу не перебил его. Он смотрел гостю в глаза остановившимся взглядом, а когда Носов закончил, вскочил с дивана и заходил по комнате.
— Хорошо, что вы пришли ко мне, — без тени иронии произнес он, и в сердце у Сергея потеплело. — Я знал, что пересадка личности возможна. Знал! Похожий случай произошел в шестьдесят пятом году под Москвой в деревне Игнатьево. Инопланетяне украли тело у местного колхозника. А тот сильно пил, у него был цирроз печени, и пришелец обменял тело на другое, более молодое. Ваш случай ничем не отличается от того. Давайте я запишу ваши данные, для картотеки.
— Мои или этого? — Носов ткнул пальцем себя в грудь.
— Обоих, — ответил специалист. Он сел за письменный стол, и Сергей продиктовал ему фамилии, имена и года рождения. Но с каждой секундой он все меньше и меньше верил в то, что Павел сумеет помочь ему. И будто в подтверждение его сомнений специалист принялся взахлеб рассказывать гостю о неопознанных летающих объектах, коварных инопланетянах и похищениях людей.
Через несколько минут Носов перестал следить за рассказом и только из вежливости не сводил с хозяина квартиры глаз. Он уже точно знал, что перед ним не специалист и не мнимый, как он, а самый настоящий сумасшедший. Он не излагал и не делился знаниями, он священнодействовал, вдохновенно камлал, иллюстрируя свои невероятные истории рубящими жестами и жуткими гримасами. Павел неожиданно переходил с регистра на регистр, с шепота на крик, с крика на вой и опять на шепот. Ему явно не хватало большей аудитории, сцены, на которую и был рассчитан весь этот спектакль.
Едва дождавшись паузы, Сергей поднялся, вяло поблагодарил специалиста и виновато сообщил, что ему пора идти. Павел не удерживал его. Он легко вышел из возбужденного состояния и даже как-то сник. На прощание он пообещал, что история Носова будет обязательно занесена в картотеку. Сообщил, что пишет книгу об инопланетянах, и этот факт займет в ней достойное место. О какой-то помощи Сергей больше не помышлял и не стал спрашивать. Он попрощался и направился к выходу. Павел раскрыл перед ним дверь и вдруг доверительным голосом спросил:
— У вас не найдется рублей пятьдесят? Я через неделю отдам. Жду гонорара, а они тянут.
Носов хотел было отказать, но вспомнил, что специалист потратил на него почти два часа времени. Вспомнил он и о милостыне, которую получил перед редакцией.
— Я не знаю, — неуверенно произнес Сергей. Он посмотрел на свой нагрудный карман и показал на него пальцем. — Кажется, вот здесь что-то есть. Возьмите.
— Ну, мне неудобно, — засмущался Павел. — Может, вы сами? — Тем не менее, очертив в воздухе сложную кривую, пальцы его опустились в карман и извлекли оттуда вдвое сложенную купюру. Это были пятьдесят рублей.
Последняя надежда Носова рухнула. Он рассказывал чистейшую правду, и его принимали за безумного, тогда как настоящий сумасшедший спокойно жил среди людей, писал какую-то книгу и считался специалистом в той области человеческих знаний, где именно знаний не существовало. Где, по его мнению, самовыражались бесталанные люди с завышенной самооценкой или циничные мошенники. К какой категории относился Павел, было написано у него на лице. Но Сергея сейчас волновало другое. Он вдруг с ужасом подумал о возвращении в ненавистную квартиру и резко повернул в обратную сторону. Лавируя между прохожими, Носов чувствовал жгучую тяжесть в груди, но не сбавил скорости. Он не представлял, что делать дальше. Жизнь больше не казалась ему чем-то ценным. Огромный ее кусок, более чем в пятьдесят лет, нагло отобрали у него, оставив взамен букет старческих болезней и стоптанные башмаки. Впереди отчетливо проглядывала нищая старость, беспросветное одиночество и мучительная смерть в приюте для бедных. Сергею даже не дали попробовать расправить крылья и взлететь, и это тем более было обидно, поскольку у него имелись гигантские планы.